Читать книгу - "Замок Орла - Ксавье Монтепен"

Они сошли с дороги – и через какое-то время действительно напали на тропу, о которой говорил старик.

Дальше они шли молча – и меньше чем через четверть часа выбрались к Кондамину.

На входе в деревню старый монах снова забыл свою свободную, резвую походку и плелся, уже едва передвигая ноги, тяжело опираясь одной рукой на палку, а другой на руку своего молодого спутника.

Тот же едва сдерживал смех при виде того, с каким трепетным благоговением и глубоким почтением набожные селяне воспрнинимают эту забавную комедию.

Деревню Кондамин прошли без каких бы то ни было происшествий, не считая раздачи благословений направо и налево.

Довольно скоро монахи подошли к границе Франш-Конте и французской области Бресс и какое-то время шли вдоль границы, полагаясь исключительно на чутье старого монаха, знавшего эти края как свои пять пальцев. Нигде не было ни единой тропинки – кругом сплошная болотистая равнина, ограниченная со всех сторон разве только линией горизонта, так что идти приходилось, чуть ли не по колено утопая в грязи и очень медленно – на это уходила уйма сил.

– Какое ужасное место! – вдруг воскликнул молодой человек.

– А вам горы подавай, не так ли? – спосил старый монах.

– Само собой!..

– И вы сто раз правы! В горах нет болот, и там холодно, камни сплошь устилают землю и делают ее бесплодной, но по крайней мере там чувствуешь величественный дух дикой природы – это ласкает глаз и душу. Воздух в горах чистый, и хотя живут там бедно, зато на ногах стоят крепко. Бресс, напротив, богата, но тоска здесь царит смертная! На плодородных долинах полно ядовитых болот, и бледный призрак лихорадки постоянно витает над изгловьями постелей здешних обитателей.

Вдруг молодой человек злобно вскрикнул и тут же смачно выругался, что никак не вязалось с его благочестивым обличьем.

Он увяз в болоте выше колен, и, чтобы выбраться из топи, ему понадобилась помощь старика.

– Ну и ну! – проговорил он. – Неужели в этих чертовых краях нет ни одной дороги?

– Дороги-то есть, правда, их совсем мало, да только нам и от них надобно держаться подальше. Тут, недалече стоят французские войска… но скоро мы будем у цели. Так что давай поторапливаться: время не ждет!..

Молодой человек невольно вздохнул и снова принялся сражаться с грязью, ведомый, как и прежде, своим спутником.

Вскоре они подошли к небольшой возвышенности и выбрались на нее. И в туманном далеке, у самого горизонта, за мелким леском посреди бескрайней равнины они разглядели остроконечный силуэт башни, возвышавшейся над другими величественными строениями.

– Что это? – спросил молодой монах.

– Блетран.

– И когда же мы там будем?

– Через час… Пока у нас все шло как по маслу, словно благословения, которые я рассыпал по дороге, снизошли и на нас самих. Теперь надо постараться, чтобы путь наш закончился так же благополучно, как и начался. Ежели сведения, что мне дали, верны, в том леске, через который лежит наш путь, французов нет. Их лагерь левее – между Вильвье и Монморо, неподалеку от Лон-ле-Сонье… Надеюсь, у нас все получится так, как мне бы хотелось.

Наши монахи ступили в лес и прошли его насквозь, не встретив ни одной живой души.

Выйдя из леса, они увидели перед собой обширную, открытую местность, простиравшуюся до самых крепостных стен Блетранского замка, – лишь в одном месте посреди этой пустоши виднелся еще один перелесок.

Солнце только-только исчезло за горизонтом, скрытым густой дымкой испарений, и окрасило его в кроваво-алый цвет.

Надвигались сумерки.

В это время колокол на крепостной башне пробил пять часов. Вслед за последним ударом колокола на крепостной стене все пришло в движение – поднялась невообразимая суета: послышался барабанный бой, затрубили трубы… подъемный мост, только что опущенный, пополз вверх.

– Ох, ох, – заметил старик монах, – плохо дело! Похоже, мы опоздали…

– Что же делать?

– Все равно идем!

И он двинулся к замку через открытую пустошь, где по правую руку виднелся перелесок, о котором мы уже упоминали.

Равнина была пустынна.

Вдали виднелись крайние палатки французского лагеря.

На крепостных стенах взад-вперед ходили часовые, другие же солдаты, ничем не занятые, облокотясь на бойницы, глазели на бескрайние дали.

Старик монах, и вовсе согнувшись в три погибели и чуть ли не валясь с ног, заковылял впереди своего спутника к главным воротам, перед которыми только что подняли мост. Чтобы подойти к этим воротам, нужно было миновать выступ перелеска на расстоянии мушкетного выстрела от него.

Однако это было небезопасно: за редкими купами деревьев, разбросанных на площади в сто пятьдесят – двести туаз^[70] могла таиться смертельная опасность… Монахи двинулись дальше с беспечным видом, как будто им совершенно нечего было опасаться.

Часовые остановились, прекратив свою однообразную ходьбу, и воззрились с безотчетным любопытством на приближавшуюся парочку в рясах, лишь бы хоть чем-нибудь скрасить нескончаемую скуку.

И вдруг их праздное любопытство превратилось в пристальное внимание: такого они никак не ожидали… Из перелеска высыпало десятка два солдат во французской форме, и всем скопом, точно свора бесов, они накинулись на бедных монахов.

Наша парочка было попыталась дать тягу. Но старику изменили силы, а молодому, как видно, не хотелось бросать своего спутнка.

Солдаты окружили монахов – завязалась стычка. Но длилась она всего несколько мгновений. Старика повалили наземь и принялись пинать ногами и лупить головками эфесов шпаг, а потом так и бросили на земле, забитого чуть ли не до смерти. Молодому же монаху, не сдюжевшему со всеми напавшими, несмотря на его отчаянное сопротивление, все же связали руки за спиной и стали грубо толкать вперед, в сторону перелеска.

Тот упирался.

Тогда несколько солдат подняли упрямца и, сложив из шпаг и собственных рук некое подобие носилок, опустили монаха на них – и вскоре скрылись за купой деревьев.