Читать книгу - "Джузеппе Бальзамо. Том 1 - Александр Дюма"

– Да, если бы у нас была карета, – ответила графиня.

– Черт возьми! И в самом деле, – проворчал Жан. – Каналья Франсиан до сих пор не вернулся.

– Разве нас не подвели? – сказала графиня. – Ни парикмахера, ни платья, ни кареты.

– Неужели… – прошептала в ужасе Шон, – неужели он нас тоже подведет?

– Нет, – сказал Жан, – вот он.

– А карета? – спросила графиня.

– Должно быть, оставил у ворот. Привратник сейчас отворит, уже отворяет… Что это с каретником?

Почти в тот же миг Франсиан с потерянным видом вбежал в гостиную.

– Ах, господин виконт! – вскричал он. – Карета ее сиятельства направлялась сюда, но на углу улицы Траверсьер ее остановили четверо мужчин, сбросили на землю и избили моего лучшего ученика, который ею управлял, и, пустив лошадей в галоп, исчезли на повороте в улицу Сен-Нисез.

– Ну? Что я вам говорил? – спросил, улыбаясь, Дю Барри, не вставая с кресла, в котором сидел, когда вошел каретник. – Что я вам говорил?

– Это же настоящий разбой! – вскричала Шон. – Сделай что-нибудь, брат!

– А что прикажете делать? И зачем?

– Надо раздобыть карету. Здесь у нас только загнанные лошади и грязные экипажи. Жанна не может ехать в Версаль в такой развалине.

– Тот, кто усмиряет бешеные волны, кто посылает пищу птицам, кто прислал нам такого парикмахера, как господин Леонар, и такое платье, не оставит нас без кареты, – сказал Дю Барри.

– Смотрите! Вон подъезжает карета, – сказала Шон.

– И останавливается, – добавил Дю Барри.

– Да, но она не въезжает во двор, – заметила графиня.

– В самом деле, не въезжает, – сказал Жан.

Бросившись к окну, он распахнул его и крикнул: «Бегите же, черт возьми, бегите, а то опять опоздаете! Скорей, скорей! Может быть, мы наконец узнаем, кто наш благодетель».

Лакеи, посыльные, дядьки бросились наружу, но было поздно: отделанная изнутри белым атласом карета, запряженная парой изумительных гнедых коней, уже стояла у самых ворот, но не было ни кучера, ни лакеев, был только рассыльный, державший лошадей под уздцы.

Рассыльный сказал, что получил шесть ливров от того, кто привел лошадей и скрылся в направлении Фонтанного двора.

Кто осматривал дверцы кареты, обнаружил, что чья-то торопливая рука нарисовала розу вместо недостающего герба.

Все эти события, предотвратившие катастрофу, заняли меньше часа.

Жан ввел карету во двор, запер за собой ворота и взял ключ. Затем поднялся в туалетную комнату, где парикмахер готовился представить графине первые доказательства своей ловкости.

– Сударь! – вскричал он, схватив Леонара за руку – Если вы не назовете нам имя нашего ангела-хранителя, если вы не укажете его, чтобы мы вечно выражали ему нашу благодарность, я клянусь…

– Осторожно, господин виконт! – прервал его невозмутимый молодой человек. – Ваше сиятельство так сжали мне руку, что я не смогу причесывать графиню, а ведь нужно торопиться. Слышите, часы бьют половину девятого.

– Отпустите его, Жан, отпустите! – крикнула графиня. Жан рухнул в кресло.

– Чудеса! – сказала Шон. – Настоящее волшебство! Платье идеально подходит по меркам. Может быть, перед на дюйм длиннее, чем нужно, вот и все. Через десять минут этот недостаток будет устранен.

– А что карета? В ней можно ехать? – спросила графиня.

– Безупречна… Я заглянул внутрь, – ответил Жан. – Она отделана белым атласом и надушена розовым маслом.

– Тогда все прекрасно! – вскричала Дю Барри, хлопая в ладоши. – Начинайте, господин Леонар. Если вы преуспеете, ваше будущее обеспечено.

Леонар не заставил себя ждать. Он завладел волосами графини Дю Барри, и первое же движение гребня показало, что он незаурядный мастер.

Быстрота, вкус, точность, чувство гармонии – все это он проявил в осуществлении своей столь важной задачи.

Через три четверти часа Дю Барри вышла из его рук прекраснее Афродиты, потому что на ней было больше одежды, и вместе с тем она была не менее обворожительна.

Леонар нанес последний штрих, завершавший великолепное сооружение, проверил его прочность, попросил воды для рук и робко поблагодарил Шон, которая на радостях прислуживала ему как монарху. Парикмахер собрался уходить.

– Сударь! – сказал Дю Барри. – Знайте, что я так же постоянен в своих привязанностях, как и в ненависти. Надеюсь, теперь вы соблаговолите сказать мне, кто вы такой.

– Вы уже знаете, сударь: я начинающий молодой парикмахер, а зовут меня Леонар.

– Начинающий? Клянусь честью, вы настоящий мастер, сударь!

– Вы будете моим парикмахером, господин Леонар, – сказала графиня, любуясь собой в маленьком ручном зеркале. – За каждую парадную прическу я буду платить вам пятьдесят луидоров. Шон! Отсчитай господину для первого раза сто луидоров, пятьдесят из них – во славу Божию.

– Я же говорил, сударыня, что вы сделаете мне имя.

– Но вы будете причесывать только меня.

– В таком случае оставьте себе сто луидоров, сударыня, я хочу быть свободным. Именно моей свободе я обязан тем, что имел честь причесывать вас сегодня. Свобода – главное богатство человека.

– Парикмахер-философ! – вскричала Дю Барри, вздымая руки к небу. – Куда мы идем, Бог мой, куда мы идем? Ну что же, дорогой господин Леонар, я не хочу ссориться с вами, берите свои сто луидоров и можете сохранять тайну и свободу.

– В карету, графиня, в карету!

Эти слова были обращены к де Беарн; она вошла в комнату, прямая, увешанная, словно икона, драгоценностями. Старуху только что извлекли из ее комнаты, чтобы воспользоваться ее услугами.

– Ну-ка, возьмите графиню вчетвером и осторожно снесите вниз по ступенькам, – обратился Жан к слугам. – Если она издаст хоть один стон, я велю вас высечь.

Пока Жан наблюдал за выполнением его нелегкого и важного поручения, а Шон помогала ему как верная помощница, графиня Дю Барри поискала глазами Леонара. Леонар исчез.

– Как же он вышел? – прошептала графиня Дю Барри, еще не совсем пришедшая в себя после всех этих следовавших одно за другим волнений, только что испытанных ею.

– Как вышел? Через пол или через потолок – ведь именно так исчезают все добрые духи. А теперь, графиня, смотрите, как бы ваша прическа не превратилась в паштет из дроздов, ваше платье в паутину, как бы вам не приехать в Версаль в тыкве, запряженной двумя толстыми крысами.

С этим последним напутствием виконт Жан занял место в карете, где уже сидели графиня де Беарн и ее счастливая крестница.