Читать книгу - "Возвращение Амура - Станислав Федотов"

Он поднес пузырек к носу Васи и тут же отдернул, потому что юноша резко мотнул головой и открыл глаза. Поначалу бессмысленные, они остановились на встревоженном лице Николая Николаевича, приняли более определенное выражение, и Вася попытался подняться:

– Дядюшка…

– Лежи-лежи, – остановил его Муравьев. – Только объясни, что с тобой?

– У него явно грудная жаба, – сказал Стадлер. – Бледность, пот, холодные руки – пощупайте, какие у него холодные руки.

Николай Николаевич пощупал – действительно, руки были как лед.

– И что же делать? Я слышал, что грудная жаба – это очень опасно.

– Нужен доктор, не лекарь, а настоящий хороший врач. Здесь есть врачи?

– Я-таки могу помочь, – раздался от двери голос Шмыйловича. Все обернулись к нему.

– Ты – доктор?! – изумился Стадлер.

– Нет-нет-нет, – заторопился хозяин. – Вы меня не так поняли. Я знаю, где найти доктора. Он живет тут недалеко, на Дамской улице, в бывшем доме Трубецкой. Иван Сергеевич Персин. Очень хороший доктор! Он мне вылечил геморрой, а Розе – это моя жена…

– Хватит болтать! – рявкнул Муравьев. – Немедленно пошлите за доктором!

Шмыйлович мгновенно исчез. Генерал обратился к адъютанту:

– Где болит, Вася? У тебя где-нибудь болит?

– Ничего, дядюшка, – снова попытался приподняться тот, – уже проходит. Не в первый раз.

– Вот как? – нахмурился Муравьев. – Что же ты молчал?

– А что говорить? Я же офицер, а не мальчик и не красна девица…

– Ваше превосходительство, – заглянул в номер казак, – там этот пришел, Заволышин. Что прикажете?

Муравьев раздраженно отмахнулся.

– Вы идите, Николай Николаевич, – мягко сказал Стадлер. – Мы здесь сами управимся.

– Идите… пожалуйста… – с трудом переводя дыхание, произнес Вася. – Я его… еле уговорил…

– Вот как! – вспыхнул Муравьев. Лицо его стало наливаться кровью. Вася, несмотря на слабость, уловил грозные нотки в голосе шефа.

– Не сердитесь… прошу вас…

– Ладно, как скажешь. – Муравьев поднялся. – Ну, идем, – кивнул казаку. – Где он, твой Заволишин?

4

Дмитрий Иринархович в плаще и широкополой шляпе прохаживался по общей зале трактира, расположенного на первом этаже. Он был настолько погружен в свои мысли, что заметил генерала лишь тогда, когда тот окликнул его, спускаясь по лестнице:

– Господин Завалишин!

Декабрист оглянулся, вскинул голову, отчего его темно-русая лопатообразная борода встопорщилась, бросил по-морскому два пальца к шляпе:

– Честь имею!

– Что это вы меня так приветствуете? Вы же не офицер.

– Я – морской офицер и всегда им останусь, невзирая на приговоры, – с пафосным достоинством ответил Завалишин.

Э, да ты, братец, и верно, с большим самомнением, подумал Муравьев. Тебе только в паре с нашим Стадлером быть. Ну да ладно, это неважно, что-то доктора долго нет, живет недалеко и где-то запропастился?

Словно откликнувшись на его невысказанный вопрос, уличная дверь распахнулась и в зал вошел высокий широкоплечий человек в сюртуке и сапогах, в мягкой шляпе. Аккуратно подстриженная бородка и усы придавали ему вид модного художника. В руках у него был небольшой саквояж и свернутый зонт.

– Здравствуйте, господа! Где больной? – пророкотал он густым баритоном.

Завалишин поздоровался кивком и недоуменно пожал плечами, а Муравьев указал на лестницу:

– Сюда, сударь, на второй этаж. Там вас встретят.

Быстрыми крупными шагами доктор прошел через залу и очень легко для своей фигуры взбежал по лестнице. Муравьев проводил его взглядом, облегченно вздохнул и повернулся к декабристу.

– Прошу вас позавтракать со мной.

– Благодарю.

Завалишин снял шляпу и плащ, отдал подскочившему половому и вслед за генералом прошел в отдельный кабинет, где уже был накрыт стол на двоих.

– Заболел кто-то из вашего сопровождения? – спросил он, сев по приглашению напротив Муравьева.

– Да, мой адъютант. Предположительно, грудная жаба.

– Это кто? Уж не Василий ли Михайлович?

– Он самый, – вздохнул Николай Николаевич. – Такой молодой и вот… – он развел руками.

– Боже мой, беда-то какая! – воскликнул Завалишин, и Муравьев увидел в его серых глазах навернувшиеся слезы. – Грудная жаба – это ужасно!

– Вы способны так сочувствовать почти незнакомому человеку?

– Моя старшая сестра и матушка Василия Михайловича воспитывались вместе и весьма дружны.

Генерал покивал понимающе и вдруг сменил тему:

– Мне сказали, что вы не хотели со мной встречаться, – и уставился пронзительным взглядом в глаза декабриста.

Завалишин выдержал испытующий взгляд и спокойно ответил:

– Да, не хотел. Я встречаюсь с приезжими начальниками, только когда у меня есть к ним дело. Или, когда они меня требуют к себе, как вы сегодня.

– Я не требовал, – сказал Муравьев. – Я вас пригласил позавтракать и поговорить.

– Благодарю за приглашение. Чем могу быть вам полезен?

– Вот вы очень верно сказали – «полезен». Но не лично мне, а делу, которое я почитаю главным в моем нынешнем положении.

– Что же вы почитаете главным, ваше превосходительство?

– Называйте меня Николай Николаевич. А главным для себя и Отечества, Дмитрий Иринархович, почитаю возвращение Амура, некогда открытого и исследованного русскими казаками. Потому, будучи наслышан о вашем патриотизме, жду от вас толковых советов по наискорейшему устройству этого великого дела.

– Дело действительно великое. – Завалишин задумчиво помешал ложечкой чай, отхлебнул, посмотрел в окно. Муравьев терпеливо ждал продолжения. – Только, если браться за него всерьез, а не ради того, чтобы прослыть великим патриотом, коему были суждены лишь благие порывы и не более того, следует долго и основательно готовиться. И для начала выяснить, каковы потребности этого дела и края в целом и сможет ли государство его осилить.

– И что же вы посоветуете?

– Свои идеи по этому вопросу я изложил в мемории сенатору Толстому, проводившему ревизию. Вы можете с нею ознакомиться.

– Так давайте же ее сюда! – не удержался от восклицания Муравьев. У него даже глаза загорелись. Завалишин, видя такой энтузиазм, с явным удовольствием откинулся на спинку стула.

– Где она? – взволнованно продолжал Муравьев. – Надо за ней послать?

– Не надо никого посылать. – Завалишин встал и вышел из кабинета. Не прошло и минуты, вернулся, положил на стол перед генерал-губернатором довольно толстую тетрадь и снова сел за стол с видом очень довольного человека. – Это копия. Можете ознакомиться.