Читать книгу - "Преисподняя XXI века - Джуниус Подраг"

Каден понимала, что за отвратительной традицией крылся экономический прагматизм: старые люди, в отличие от молодых и здоровых, больше не приносили селению пользы. По существу, они становились бременем для общины, располагавшей скудными пищевыми ресурсами.

Конечно, это не слишком приятный обычай, но история вообще далеко не благостна.

Сначала Монтес услышала голоса, а потом, когда они, обогнув гребень, вышли на открытый уступ, увидела людей, собравшихся у костра. Со всех сторон площадка была закрыта от обзора скалами и утесами, так что снизу, из долины, огня никто видеть не мог. Как только они ступили на площадку, Марика опустила на лицо маску ягуара. По быстрым подсчетам Каден, у костра собралось от сорока до пятидесяти человек, и в облике каждого имелась хоть какая-то деталь, наводившая на мысль о ягуаре, начиная от простеньких каучуковых масок и кончая маскарадными костюмами вроде тех, в которых выступали участники театрализованного представления в Тео.

Прекрасно! Оказалось, здесь только она одна обходилась без каких-либо ягуаровых аксессуаров, так что затеряться в толпе у нее не было ни малейших шансов.

Каден сразу заметила позади костра «пещеру», точнее, трещину или разлом в скальной стене, за которым и впрямь могла находиться пещера. При высоте футов в пять эта щель была такой узкой, что туда едва мог протиснуться человек. Разбросанные по площадке обломки указывали, что щель открылась в результате землетрясения, а когда Каден, чтобы толком присмотреться, подошла ближе, то по обе стороны от лаза увидела молчаливых стражей в униформе, сработанной искуснее, чем костюмы танцоров. Блики костра играли на их темных масках, и женщина поежилась, потому что, взглянув в прорези одной из них, встретилась с безумным взглядом человека, изображавшего ягуара-оборотня. Впервые после принятия решения отправиться в горы и непременно увидеть древнюю гробницу она испытала настоящий страх. Маска Марики, как и большинства других участников встречи, походила на карнавальные, для Хэллоуина, но эти две просто потрясли ее, показавшись удивительно умелым воплощением зла. Это слово снова пришло ей на ум, и на сей раз она не пыталась выбросить его из головы как противоречащее научному подходу.

«Науали существуют на самом деле», — говорил Хулио матери. «Он возвращается!» — кричал он Каден и в трубку телефона, и со ступени пирамиды.

В этих масках причудливо соединялись человеческие и звериные черты, причем настолько умело и реалистично, что это впечатляющее мастерство вызывало удивление. И наводило страх.

Между костром и щелью находился большой валун, в котором Каден, присмотревшись, узнала жертвенный алтарь, подобный тому, на котором Хулио вырвал сердце невинного ребенка.

Суета на площадке вдруг прекратилась, люди замерли на месте и умолкли. Каден обернулась и увидела, что на нее уставились пять ягуаровых морд. А девушки с ней рядом больше не было.

Что-то пошло не так. Пугающе не так. «Во что я вляпалась?»

Каден рванулась к ведущей вниз по склону тропе, но успела преодолеть лишь дюжину футов: два человека, одетые как участники представления кровавого завета, схватили ее за руки.

— Пустите! — закричала она, отчаянно пытаясь вырваться.

Руки ее отпустили, но зато еще больше народу обступило Каден со всех сторон, полностью перекрыв путь к бегству. Потом они расступились, и двое науалей, карауливших лаз, выступили вперед.

— Нет!

Страж поднес к губам тростниковую трубочку и дунул ей в лицо каким-то порошком. Каден невольно вдохнула. Она знала историю Древней Мексики и сразу поняла, что ее обдули каким-то наркотиком, предназначенным для того, чтобы подавить ее разум и волю. Из тех, с помощью которых жрецы в старину лишали предназначенных в жертву людей способности к сопротивлению.

Крепко схватив за руки, стражи потянули ее вперед. Каден инстинктивно чувствовала, что должна сопротивляться, иначе ее ждет нечто невообразимо ужасное, однако даже не пыталась вырваться. Разум ее восставал против происходящего, но руки и ноги вдруг сделались ватными.

Проведя мимо жертвенного камня, науали втолкнули ее прямо в щель. Внутри царила непроглядная тьма, и Монтес поняла, что оказалась в пещере, лишь когда ее обдало холодным воздухом, а по сторонам перестали ощущаться стенки лаза.

Потом стало светлеть, причем впечатление было такое, словно свет разгорается не в каверне, а наоборот, через нее куда-то вытягивается тьма. Но главное, ее разум витал по пещере, отделившись от тела.

«Я покинула тело, — подумала Каден. — Со мной это действительно происходит!»

Первым, что потрясло ее после того, как она очутилась по ту сторону узкого лаза, были размеры открывшегося пространства. Купол пещеры терялся высоко над головой, а стены, казалось, отстояли на огромное расстояние.

Затем ее витающее в этом царстве теней сознание ощутило еще большее его расширение: пространство казалось беспредельным. Каден чудилось, будто она больше не ограничена тремя обычными измерениями, ибо покинула привычный мир и, пройдя сквозь щель, вышла куда-то в космос.

Она подумала: не такое ли расширение сознания испытывал Хулио, принимая свои снадобья? Но что же повстречалось ему в этом психоделическом путешествии, если оно привело его к такому ужасному концу?

Тем временем ее вселенная снова начала обретать пределы, принимая очертания пещеры.

«Я в гробнице Пернатого Змея».

Изнутри гробница выглядела как гладкое, полое яйцо. А по мере того как в ней светлело, из мрака начали проступать яркие цвета.

«Какие ослепительные цвета. Как будто я нахожусь внутри пасхального яйца Фаберже, вывернутого наизнанку».

Стены покрывали выполненные с невероятным мастерством изображения зверей и богов, превосходящие все, что было найдено при раскопках храмов и пирамид Теотиуакана, равно как и при множестве других археологических изысканий по всей стране.

Краски ошеломляли яркостью и богатством оттенков оранжевого, зеленого и синего, с тончайшими вкраплениями серебра, золота и бирюзы. Хотя туристы и археологи ныне видят только потускневшие, давно выцветшие росписи, первоначально и египтяне, и жители древней Мезоамерики создавали их с помощью ярких, сияющих красок, которыми покрывали свои строения как изнутри, так и снаружи. И лишь здесь, в толще горы, долгое время, как подозревала Каден, пребывавшие чуть ли не в вакууме, первоначальные цвета сохранили свою первоначальную свежесть, как и в ту, давнюю эпоху.

Роспись на потолке изображала огненный всполох, проносящийся по небу, пламенеющий луч, ударяющий в гору, и камнепад обломков, обрушившийся на город. И тут же, по соседству, представал образ другого, великолепного города.

Смысл увиденного был ей ясен без пояснений. Прибытие некой неведомой сущности. Гибель Куикуилько. Рождение Теотиуакана.

Росписи на потолке и стенах ожили. Это больше не были неодушевленные пиктограммы. Перед взором Каден разыгрывались жестокие войны, бойцы поражали друг друга острыми как бритва обсидиановыми клинками, нескончаемые вереницы предназначенных в жертву пленников тянулись по ступеням Пирамиды Солнца, а жрецы, вспоров им грудную клетку, вырывали еще бьющиеся сердца и, подняв над головами, показывали эти куски трепещущей, кровавой плоти собравшейся у подножия толпе.