Читать книгу - "Ола - Андрей Валентинов"

И чего ж только такому умному все великаны с людоедами мерещатся?

– Что же, сеньор, пусть так и будет, – в голосе хозяина – обида самым краешком. – Однако же лучше бы вы все же дверь отворили, ибо мешаем мы спать вашим почтенным соседям…

– Да замолчите вы! Нашли время. Я спать хочу! Спать, ясно?

Эге, снова сеньор лисенсиат!

– Первый же вопрос, что нас озадачил, в том состоит, какого из рыцарей, в землях христианских живших, надлежит почитать первым из всех?

– Вопрос сей и вправду занимателен, – тут же отозвался мой идальго. – Знаете вы, любезный сеньор, конечно, об Артуро и Ланчелоте, первыми рыцарями в мире почитаемых. Однако же слышали вы и иное мнение, ибо слишком давно жили эти великие герои, а посему подвиги их иной раз с баснями сходны…

– Да прекратите вы! – сеньор лисенсиат уже на крик перешел. – Вам что, делать больше нечего? Я спать хочу!

Эге! А что там в коридоре? С ноги на ногу переступили? Что-то ног слишком много!

– А посему скажу иначе, – как ни в чем не бывало продолжал хитроумный Дон Саладо. – Первым рыцарем почитать должно Готфрида Бульоно, что Крест Святой над славным городом Иерусалимом водрузил. Вторым же…

– Я сейчас дверь открою! – голос сеньора лисенсиата от злости аж задрожал. – Открою – и вздую вас, болванов, клянусь Черной Девой Саламанкской!

– …Вторым же назову я императора Карла, первого сего имени, называемого французами Шарлеманем. Третьим же – Сида Компеадора, с маврами храбро бившегося. И таким мой ответ будет…

– Все? Ну слава Деве Святой! – сварливо отозвался лисенсиат.

– Простите, сеньоры, – вздохнул хозяин. – Но у меня еще один вопрос будет. Какая рыцарская добродетель вами выше всего ценится? Только, сеньор рыцарь, вы и вправду впустили бы меня, что ли? Ведь соседи ваши почивать желают!

И снова – с ноги на ногу переступили. Да не с одной, не с двух…

– Славный вопрос! – согласился Дон Саладо. – И охотно я отвечу, ибо сей предмет всегда был близок сердцу моему. Дверь же открывать не стану, ибо дал я крепкий обет…

– А вот я не давал! – взвыл от злости толстячок-лисенсиат. – И если вы еще слово скажете!…

Ах ты, бес! Предупредить? Обождать еще? Мы-то отсидимся, а завтра сюда новые бедолаги приедут…

– Ответ же мой, любезный хозяин, вот в чем состоит. Для рыцаря все добродетели любезны и глубоко почитаемы, прежде же всего – преданность вере христианской. Однако же имеются некоторые, для рыцарей особо важные. Первой назову я верность, второй же – бесстрашие. Но пуще всего ценю я милосердие к ближнему, ибо в чем долг рыцарский состоит, как не в защите ближнего своего?

– Как прекрасны ваши слова, сеньор! – воскликнул хозяин. – А посему, верю, ответите вы на третий вопрос, ибо поспорили мы с постояльцем моим, какой рыцарский меч почитается наиболее славным?…

– Ну все! Я вам сейчас покажу меч, негодяи! Я вам!… Лисенсиат! Что, неужели дверь открывает?

– Не смей! – заорал я что есть силы. – Не смей! Но понял – поздно!

– А-а-а-а-а-а!

Черт, дьявол, палец о дагу порезал!…

– Дон Саладо! Тарч! Тарч! Тарч!

И – ногой в дверь. Щеколду я раньше отодвинуть успел – когда тот дурак пухлый свою открывать начал.

– Тарч!

(Про «тарч» – чтобы три раза, мы с Доном Саладо еще на дворе сговорились. На том самый случай, который крайний.)

– Тарч!!!