Читать книгу - "Агапи в Радужном мире - Агаша Колч"

выделили небольшой «номер», вся мебель которого состояла из двух гамаков, облысевшего коврика на полу и сундука. Тяжёлым монолитом стоял он у дальней стены, и на его крышке лежали свёрнутые одеяла. Лежанка для Филиппа, улыбнулась я.

— Удобства, как я понимаю, во дворе? — продолжая рассматривать помещение, спросила я.

— Там, — согласно кивнул Инк, сдерживая зевоту, и махнул в сторону двери.

Двери, которой не было. Проем закрывала свешивавшаяся с потолка домотканая дорожка. Такой же половичок, только поуже, прикрывал окно. Сейчас он был подобран, и в комнату падал свет заходящего светила.

— Ты не беспокоишься о Филиппе? — поинтересовался Страж, взбивая подушки в гамаке.

— Нет. Я чувствую его — он охотится за оградой. Пусть разомнётся, а то стал толстым и неповоротливым, — ответила, пристраивая в углу иеысык и итьяс с вуалью.

Пока мы шли к своему «номеру», я, к огромной своей радости, заметила, что немногочисленные женщины по двору ходят без верхней одежды.

— Ничего я не толстый. Просто крупный, и кость у меня широкая, — материализовался из ниоткуда кот, сыто облизываясь.

Но его никто не слушал. Инк спал, прикрыв голову пледом, а я спешила во двор. По безотлагательным нуждам.

Смешная девчушка с растрепавшейся косой вылетела на меня из дверного проёма отдельно стоявшего строения. Было видно, что это не съемное жильё. Скорее всего, здесь располагались служебные помещения.

— Это ты память потеряла? — весело спросила она меня и, не дождавшись подтверждения, продолжила. — Одежду тебе брат подбирал?

Я ответила честно:

— Инк принёс.

— Оно и видно, — и с врождённой женской философией слегка пренебрежительно выдохнула. — Мужики. Ничего не понимают. Небось взял первое, что предложили. Удивляюсь, как ты дошла до нашего приюта в этом.

Она ткнула пальчиком в мою запылившуюся помятую юбку, что топорщилась из-под узкого платья, выглядевшего ничуть не лучше.

— С трудом, — абсолютно честно ответила я.

— Пошли! — девочка схватила меня за руку и потащила к двери.

— Мне надо… — попыталась отбиться я от настырной провожатой, но кто бы меня слушал.

Комната была похожа на рыночный бутик а-ля «Всё от Гуччи». Вдоль стен от потолка до пола — полки, заваленные стопками одежды. Расцветка разнообразием не отличалась — все оттенки коричневого и серого. Изредка разбавляли эту унылость белые свёртки. Одна из стен служила витриной. На ней красовались пришпиленные образцы мужских и женских туник с длинными рукавами и штанов в развёрнутом виде.

Даже на глаз выглядели они удобнее традиционных костюмов, в которых мы со Стражем мучаемся.

А девочка уже совала мне в руки светло-серый сверток.

— Иди за занавеску и переоденься, а то в отхожее место даже зайти не сможешь. Не то что нужду справить.

Выпутавшись из узкого платья и перешагнув через юбку, я высунула голову и шепнула:

— Рейтузы тоже снять можно?

— Что? — удивилась моя юная наперсница и сама заглянула ко мне.

Увидев подштанники на помочах, она рухнула на пол в приступе безудержного хохота.

— Что? — повторила я её вопрос.

— Они тебя в куфсаки нарядили! — выдавила она и опять захохотала, стуча по полу ногами и руками.

Мне так хотелось побыстрее добраться до заветного домика, что я не стала выяснять, кто такие «они» и когда изменения женской моды Радужного мира радикально коснулись нижнего белья. Быстро стянула одни штаны, надела другие, поверх тунику, доходящую до колен, и бросила на ходу: — Я одежду позже заберу.

Ловко перепрыгнула через хохотушку, лежащую поперёк дороги, и выскочила во двор.

Возвращаясь из дальнего угла, я смогла рассмотреть двор с противоположной от входа стороны. Участок, огороженный глинобитной стеной с пристроенными вдоль неё печами, был виден только с этой стороны. Множество низких столиков и ковриков вокруг них говорили о том, что это место для принятия пищи. На печах стояли котлы, несколько человек суетились вокруг них. Аппетитные ароматы заставили сглотнуть голодную слюну, мгновенно заполнившую рот. Желая за день пройти как можно больше, мы только однажды перекусили на ходу, вытащив из сумы припасённые лепёшки и сыр. Интересно, здесь система «всё включено» или еду надо отдельно покупать? А сколько это стоит?

С цены за ужин мысли перекинулись на цену за одежду. Ох! Переодеваясь, я даже не подумала, можем ли мы по легенде позволить себе такие покупки. Вздохнув, я направилась к шустрой девчушке, ожидавшей меня с узлом моей одежды.

— Маленькая, — обратилась я к ней, — ты запутала мою больную голову, и я не подумала о том, что у Инка может не быть денег заплатить за одежду.

Но собеседница легкомысленно махнула рукой и сунула мне в руки узел:

— Не женское дело о деньгах говорить — заплатит как-нибудь. Иди зови брата к котлу. Скоро гонг будет.

Я ничего не поняла из сказанного. Поддавшись легкомыслию девочки, подхватила свёрток и пошла будить Инка.

— Одежда удобнее той, что нам в столице дали, — заспанно щурясь и прикрывая ладонью зевоту, одобрил рес Плой мой новый наряд. — Пожалуй, я и себе такую прикуплю. Пойдём к котлу, а то лучшие места займут и будем сидеть на проходе.

Мы уже прошли полпути к «столовой» и Инк успел рассказать мне о местном порядке, запрещающем есть в «номерах», чтобы не заводились грызуны и насекомые, когда ударил гонг.

Его звук медленно прокатился по территории приюта, приглашая всех к котлу.

Столы гости занимали в соответствии с количеством проживающих в домике. Садились вокруг на коврики, поджав под себя ноги. Перед ними ставили котёл с горячей ароматной похлёбкой и клали ложки по количеству едоков. На плоских блюдах — неизменные лепёшки, мягкий сыр и отвар с пектусиновым вкусом в кувшине. Нам тоже принесли котелок на двоих, и мы принялись за еду, поочерёдно зачерпывая варево.

Вдруг, заглушая все звуки, откуда-то донёсся звонкий свист флейты. Однотонно тянулась нота, призывая к вниманию. А когда все притихли, возник голос:

— Внемлите слову моему, и пусть речь моя впитается к вам в сердце навсегда.

Исполнительница была виртуозной артисткой. Подыгрывая себе на инструменте, состоящем из трёх разновеликих дудочек, объединённых чем-то похожим на бубен с колокольчиками, она повествовала миф о зарождении жизни Радужного мира. Рассказ из её уст лился так же легко, как и музыка. Эмоциональные места она подчёркивала мелодией, которая гармонично вплеталась в историю. Казалось, что женщина вспоминала произошедшее с ней, грустно улыбалась, произнося слова, которыми соблазнял