Читать книгу - "Не вместе. Россия и страны Центральной Азии - Асылбек Бисенбаев"

Таким образом, появление независимых государств, которые ранее были частью империи, оказалось болезненным прежде всего для самой бывшей метрополии. «СССР умер! Да здравствует СНГ!» – таким был и остался подход Кремля. Объективные интересы новых государств оцениваются Кремлем без желания понять, что они все-таки существуют и могут иметь собственную специфику.

Естественно, что при такой позиции России как локомотива евразийской интеграции СНГ со временем все больше превращался в бракоразводную контору, которая позволяла избежать прямых столкновений, и в переговорную площадку для выражения и возможного согласования позиций. С течением времени обозначились варианты практического прекращения членства в СНГ: от выхода из состава участников, как это сделала Грузия, до абсолютного нейтралитета, означающего отказ от пребывания в интеграционной структуре, демонстрируемого Туркменистаном.

Оценки политики России и США в Центральной Азии разнятся самым существенным образом. Дело не только в политике, но и в методологии. Обе стороны страдают приверженностью к определенной группе ценностей. Но восприятие западной методологии и оценок выглядит для выходца из тоталитарной системы как стремление к хаосу и беспорядку.

Выходцам из тоталитарной системы рай представляется абсолютной версией порядка. Все ходят строем и имеют одинаковые суждения. Все выходящее за пределы утвержденных норм причесывается и равняется. Можно даже гильотиной.

Тем не менее сравнение политики России и США в регионе выглядит далеко не в пользу России. Лидеры Центральной Азии воспитаны на культуре торговли, взаимных уступок и понимания, что уступка позволяет надеяться на аналогичный шаг партнера по переговорам. Внешняя политика, политика в целом, воспринимается как своеобразный торг, во время которого можно договориться по конкретным вопросам, а в противном случае отложить совершение сделки до лучших времен. В этом процессе атрибуты не менее важны, чем кредиты, тарифы или товары. Приглашение с визитом в Белый дом и встреча с президентом США порой даже более важны, чем получение крупного кредита, поскольку повышают авторитет и легитимность власти. И меркантильная американская позиция оказывается более понятной, нежели предложение «любить Россию», пусть даже в самую большую «непогоду». Как пишет Сергей Марков, заместитель председателя Комиссии Общественной палаты РФ по международному сотрудничеству и общественной дипломатии, член Совета по внешней и оборонной политике: «Американцы – торговая нация, они привыкли к торговле, в том числе во внешней политике. Американцы ведут себя на переговорах как бизнесмены, а мы ведем себя как любовники на свидании: требуем честности, рассчитываем на взаимность, хотим, чтобы нас любили. Они этого не понимают, хотят более четкой и ясной формулировки своих требований».[27]

Позиция самих центральноазиатских государств не отличается единством. Сразу после распада СССР формулировались различные версии интеграции и принимались многочисленные программы сотрудничества. Но практически все они потерпели фиаско. Слова об интеграции по-прежнему звучат во время взаимных визитов, на различных форумах и в политических заявлениях. Но реальное положение дел весьма плачевно. Государства находятся в стадии разбегания друг от друга. Многочисленные интеграционные союзы не смогли решить ни одну реальную проблему.

Один из главных вопросов – координация водной политики – остается нерешенным. Арал по-прежнему нуждается в спасении. Усилия по координированию стока двух великих рек – Амударьи и Сырдарьи – практически не предпринимаются. Показателем провала попыток формирования единой водной политики является принятое Казахстаном решение о строительстве Коксарайского контррегулятора.

Еще более болезненны вопросы границ и их охраны. Узбекистан просто устанавливал на границах мины, мотивируя это борьбой с терроризмом. На них подрывались мирные жители, но не боевики. Туркменистан объявил себя нейтральным и не участвовал в работе многочисленных интеграционных институтов, первым ввел визовый режим. Многочисленные поборы и коррупция пограничных и таможенных служб, препятствия для передвижения и пребывания граждан сопредельных государств характерны практически для всех стран региона. В связи с этим мы не можем говорить о единой или даже координированной политике государств Центральной Азии.

Опыт региона еще раз показал, что экономическая интеграция возможна на основе рыночных отношений и в условиях открытых экономических систем. Можно в этой связи вспомнить мнение Генерального секретаря Совета Европы Вальтера Швиммера, который считает, что «демократическая безопасность» представляет собой важнейший элемент более широкой концепции безопасности. В политической плоскости она дополняет военную и экономическую. А все дело в том, что «диктатуры, точнее диктаторы, оказались крайне ненадежными и непостоянными партнерами для так называемого свободного мира».[28]Можно добавить, что диктаторы – ненадежные союзники и друг для друга.

Противоречия здесь достаточно велики. Даже отдельные и на первый взгляд вполне справедливые заявления могут привести к росту напряженности. Например, стоило президенту РФ Д. Медведеву выразить озабоченность проблемой сброса воды великих центральноазиатских рек в зимний период и затоплением узбекских сельскохозяйственных угодий, как пошли круги по воде. Посол Таджикистана позволил себе резкие высказывания в адрес России. Затем они прозвучали из уст президента Эмомали Рахмона. Он стал игнорировать мероприятия в рамках СНГ, что вызвало нервную реакцию Москвы. В Кремле просто не учли, что сброс воды для получения электроэнергии является важным условием выживания для кыргызов и таджиков, не имеющих иных энергоресурсов, в том числе и для элементарного зимнего обогрева жилищ.

Будущее Центральной Азии отнюдь не представляется туманным или бесперспективным. Самостоятельное развитие стран Центральной Азии, пока как авторитарных государств, вполне возможно. Но насколько сильным будет влияние России, США, Китая? Будет ли катастрофическим для центральноазиатской мозаики вытеснение или сокращение присутствия одного из великих государств? В многочисленных книгах содержится множество фактов в пользу той или иной страны. Но «задача науки не в накоплении отдельных фактов, а в выдвижении гипотез, способных выдержать систематические попытки их опровергнуть».[29]

На мой взгляд, присутствие России, Китая и США в Центральной Азии является положительным фактором. Если в регионе присутствует только одно крупное государство, то оно доминирует. Если два – то у региональных государств есть возможность маневра. А если три великих державы ведут свою политику в Центральной Азии, то поле маневра для малых государств серьезно расширяется. С этой точки зрения все три центра притяжения – Россия, Китай и США – уже давно «наши». Либо во времени, либо в пространстве.