Читать книгу - "Государственный переворот - Эдвард Николае Люттвак"

Государственные и «дворцовые» перевороты, наверное, появились сразу же после возникновения первых государств. Тысячелетиями аристократы, политики, придворные, военные и политические авантюристы использовали это средство для захвата власти в своей или в соседних странах. Но в ХХ веке, с его стремлением к технологизации самых различных сторон человеческой деятельности, появилась возможность обобщения опыта тысячелетий и перевода его на уровень продуманной и четкой политической технологии.

Из средства захвата власти отдельными национальными лидерами или организациями государственный переворот превратился в оружие относительно мягкого захвата чужих территорий, а точнее — подчинения этих территорий своему политическому и экономическому влиянию. Действующие лица, непосредственно исполняющие перевороты, потеряли статус самостоятельных игроков, оказавшись втянутыми в более сложные и масштабные геополитические игры. На международной арене сложилась новая — неоколониальная система, с установлением более сложных способов установления зависимости слаборазвитых стран от цивилизованного мира. Подлинными субъектами действия в этой системе стали уже не отдельные государства, а сверхдержавы, формирующие вокруг себя военно-политические альянсы.

Наиболее активно технологию государственных переворотов использовали американцы. Она являлась важным оружием ведения геополитических сражений во время «холодной войны» — в период противостояния двух сверхдержав: США и Советского Союза. СССР значительно реже прибегал к этой практике, по причине того, что к моменту начала «холодной войны» в его в арсенале данной технологии в пригодной для применения форме уже не имелось (несмотря на то, что именно большевики вдохновили западных интеллектуалов на ее разработку)[177]. Советские стратеги более полагались на некий опыт свершения революций, унаследованный ими от героических политических предков. После победы над троцкизмом и избавления партии от представителей старой большевистской гвардии политические лидеры СССР стали опираться на ленинскую трактовку ведения политической борьбы, а не на стратегию, предлагавшуюся ранее Троцким. Достичь решающей победы при помощи восстания и переворота считалось невозможным — для победы социализма нужна революция. Но революция предполагает наличие мощного народного движения и для ее победы в стране должна созреть особая «революционная ситуация», поэтому Советский Союз обычно приступал к активным действиям только тогда, когда в том или ином регионе появлялись народно-освободительные движения, нуждающиеся в его поддержке.

Тот факт, что американцы в большей степени ориентировались на государственные перевороты, а Советский Союз — на поддержку революционных движений, объяснятся и идеологическими причинами. Господствующей идеологией американцев был демократический либерализм, СССР — коммунизм, а также социальное равенство и социальная справедливость.

Страны, которые оказывались в зоне внимания противодействующих сторон (за исключением европейских стран), были чаще всего бедными, и у власти там стояли не очень популярные правители, в той или иной степени находившиеся в зависимости от бывших колониальных властей. Если в таких странах случались революции (любого толка) или начинали нарастать народно-освободительные движения, то в итоге они чаще всего вставали под знамена социализма или национализма (иногда с религиозной подоплекой). При демократических выборах в таких государствах приход к власти прозападных либеральных партий был маловероятен, зато победа социалистов или националистов — почти гарантирована.

Советский Союз имел возможность найти в этих регионах социальную базу для пропаганды своей идеологии, что Соединенным Штатам было сделать трудно: коммунисты и социалисты являлись их злейшими врагами, а националисты не подходили по причине приверженности к идее национализации экономики и сырьевых ресурсов. Устремления националистов наносили существенный вред интересам транснациональных корпораций, чьи корни очень часто росли из США.

Таким образом, СССР был более склонен к поддержке революционных движений, а США — к совершению государственных переворотов. Ведь, по точному замечанию Эдварда Люттвака, государственный переворот, в отличие от революции, — политически нейтрален[178]. К власти можно привести ту фигуру или ту политическую силу, которая по тем или иным причинам вас устраивает.