Читать книгу - "Постскриптум. Поможет ли России Путин? - Алексей Пушков"

Анатолий Чубайс, ныне — гендиректор государственной корпорации «Роснанотехнологии», заявил: «Стране невероятно повезло — такого масштаба личность и на таком переломном этапе — редкое стечение обстоятельств, даже при том, что не все это понимают. Слушаю комментарии. Но когда же вы, наконец, увидите — это человек, который спас страну от массового голода, это человек, который спас страну от кровавой гражданской войны, взял на себя ответственность, когда тысячи долларов не было у государства, чтобы хлеб купить, мясо купить, инсулин купить не могли в 91-м, помирали больные».

Это — главный довод в пользу Гайдара. Этот аргумент — о спасении страны от гражданской войны и распада, словно мантру, на все лады повторяют все сторонники Гайдара. Но этот довод ничем не подтверждается. Ни Чубайс, ни Немцов не рассказали нам, где, под каким городом — под Брянском или Калугой — они стояли, эти вымышленные стальные батальоны контрреволюции, готовые двинуться на обновленную, демократическую Москву?

Никакой гражданской войной в России в 1991–1992 годах и не пахло. Напротив: тогда авторитет ельцинской власти в обществе был еще достаточно высок, тогда еще не было никакого раскола, тогда еще и Руцкой, и Хасбулатов были рядом с Ельциным, а от первого президента России люди искренне ждали того, что он обещал им, когда рвался к власти. Но только дождались прямо противоположного. Все началось лишь после того, как были отпущены цены и объявлены реформы. Именно они подтолкнули Россию к самой грани гражданской войны. Гражданской войны не вымышленной, а подлинной. Мы все, а с нами и весь мир, увидели ее на улицах и площадях Москвы в октябре 1993-го.

Сейчас нам говорят, что Гайдар хотел спасти Россию от страшных бед. Возможно, хотел. Но о политике нельзя судить по намерениям ее авторов. О политике можно судить только по ее результатам. Результаты же говорили сами за себя.

«Вопреки еще одному мифу — что Гайдару не дали закончить, — все свои планы он реализовал. Сбережения были заморожены, точнее, вообще ликвидированы как серьезный фактор. Зарплаты обесценились. Заводы остановились. Появился рынок «челноков». Но самого главного — начала возрождения России — не произошло. Рынок не заработал», — пишут Лужков и Попов.

Действительно, реальный рынок у нас не заработал. А заработала адская машина тайной приватизации, когда огромные активы за бесценок, в тиши кабинетов переводились из государственного кармана в карманы частные. Какая конкуренция, конкурсы, когда огромные куски госсобственности отписывались, по свидетельству одного из помощников Ельцина, в сауне на потной коленке?!

Пол Хлебников, американский журналист, главный редактор российского издания журнала «Форбс», еще в 2004 году в интервью программе «Постскриптум», дал такую оценку реформаторам: «Я всегда с ними был не согласен. С самого начала они проводили эту приватизацию и либерализацию цен безграмотно, самым худшим способом. Ее нужно было проводить, но можно было это делать гораздо лучшим способом. Капитализм в ельцинскую эпоху строился на фундаменте безнравственности, беззакония, несправедливости, такой глубочайшей общественной несправедливости, что это был очень шаткий фундамент. И для дальнейшего развития российского капитализма это была плохая основа».

Ко второй половине 90-х Запад, который поддерживал и направлял реформаторов, в ужасе отвернулся от созданного ими чудища и стал говорить о ельцинской России, как о «черной дыре коррупции». Вот это — зримый результат так называемых либеральных реформ. Все же остальное — шелуха слов, обман, пустое.

В своей статье Юрий Лужков и Гавриил Попов писали: «Реформы Гайдара означали выход из социализма. В этом их позитивное значение для страны. Но реформы Гайдара были худшим из всех возможных вариантов выхода…»

И точно. Ведь если реформы 90-х были, как говорят некоторые, удачными и задали новый вектор движения страны, то как объяснить, что у нас за все 90-е не было построено ни одного крупного предприятия? Почему мы занимаем второе или третье место в мире по числу миллиардеров, но, по данным ООН, находимся лишь на 72 месте по уровню жизни? Почему президент, обращаясь к Федеральному собранию, признает, что мы до сих пор — 20 лет спустя! — опираемся в основном на достижения и промышленный потенциал советского периода? Почему?

В редкий момент искренности и рефлексии банкир Петр Авен, входивший в кабинет Егора Гайдара в качестве министра внешнеэкономических связей в 1991–1992 годах, написал в феврале 1999 года: «Самоидентификация с Богом, естественно вытекающая из веры в свою особость, к несчастью, была типичной для наших реформаторов. Миссия осуществления либеральных реформ выпала советским интеллигентам, внутренне далеким от либерализма — высокомерно самоуверенным, лишенным необходимого уважения к чужому мнению. А посему не утруждающим себя объяснением своих действий, и присвоившим себе право на мифотворчество и ложь» («Коммерсант», 27 января 1999 г.).

И ведь вот что поразительно — граждане нашей страны, совсем не знавшие реформаторов, почему-то расценили их точно так же, как банкир и гайдаровский министр Петр Авен. И уже вынесли свой вердикт — по библейской заповеди: по плодам их узнаете их.