Читать книгу - "Новый Макиавелли - Джонатан Пауэлл"

В 1998 году мы решили переместить Тони Блэра. Сначала хотели отвести ему Белую комнату на втором этаже (ей отдавал предпочтение Уинстон Черчилль); но Белая комната требовалась для приемов, да и вообще в качестве кабинета была бы слишком пафосной. В итоге Тони переехал в комнату, примыкающую к секретариату Кабинета министров, где до него десятилетиями, а может, и веками, обитали личные секретари и личные секретари по вопросам внешней политики. Это помещение было просторнее, светлее и среди преимуществ имело небольшой холл, где мы обыкновенно и сидели, готовые явиться по первому зову и преградить путь личностям, норовящим без приглашения попасть на деловую встречу. Кабинет стал «логовом» Тони Блэра; здесь он работал до конца своего премьерства. Обстановка сводилась к дивану, двум мягким креслам и письменному столу с компьютером. Компьютер появился после того, как Блэр учредил в Ньюкасле курсы по высоким технологиям для молодых безработных. Впрочем, сам он это чудо техники так и не освоил. Пять лет компьютер собирал пыль, пока я не распорядился убрать его из кабинета. Телефон прямой связи с Белым домом стоял на маленьком столике за письменным столом; там же находился телефон для уверенной связи с Москвой (который, на моей памяти, не работал). Имелись стулья с высокими спинками для помощников Блэра, присутствующих на заседаниях. В целом помещение было теснее, чем кабинет любого другого министра (например, кабинет министра иностранных дел вчетверо больше), а скромность обстановки отмечали буквально все приглашенные главы правительств.

Я сам работал в кабинете такого же размера, где было не повернуться из-за пяти письменных столов — за ними размещались основные помощники Тони. Ему нравилось, что нужного человека можно вызвать, просто выкрикнув его имя в приоткрытую дверь. В нашем кабинете всегда царил шум и теснота, у нас толпились министры и другие важные персоны, жаждущие попасть в «логово» Тони. Нечего было и мечтать сосредоточиться на работе или сделать конфиденциальный телефонный звонок. Убежденный одним другом из администрации Клинтона в том, как важно находиться рядом с боссом, ваш покорный слуга целых девять лет терпел подобные неудобства. Младших личных секретарей мы из этого кабинета сослали в комнаты над промежуточной лестничной площадкой, где они чувствовали себя как во Внешней Монголии. Затем пришлось разместить ближайших помощников Тони, в том числе Энджи Хантер, Дэвида Милибанда и Салли Морган, так, чтобы до них можно было докричаться. Алистер Кэмпбелл занял комнаты пресс-секретарей окнами на Даунинг-стрит; от репортеров его отделяли только ажурные занавески. Команду политиков мы распределили по комнатушкам второго и третьего этажей с окнами на улицу; пришлось даже переоборудовать под кабинет один из санузлов.

Как видите, Даунинг-стрит, 10 — здание в высшей степени скверно приспособленное для глав современного правительства. Посетитель сразу замечает две вещи: во-первых, что изнутри здание гораздо больше, чем кажется снаружи (потому что на самом деле это не один, а три дома), а во-вторых, что там очень тихо. А это обстоятельство обусловлено уже структурой «верх-низ». У дверей стоит швейцар в форме, прислуга подает чай — в общем, атмосфера скорее как в загородном особняке, нежели как в здании, где заседает правительство. Я ратовал за переезд с Даунинг-стрит в Конференц-центр королевы Елизаветы II, который принадлежит правительству, — он близко от Даунинг-стрит и не в пример удобнее для работы. Даунинг-стрит, 10, по моему мнению, следует превратить в музей. С этим предложением я вновь выступил весной 1998 года, но ходу мне не дали. Высокопоставленным лицам и министрам, пребывающим в Великобритании с визитами, очень нравится, когда их фотографируют в знаменитом дверном проеме; вдобавок курсировать между Конференц-центром и Даунинг-стрит отнюдь не безопасно для премьер-министра. Таким образом, в британской системе правления в очередной раз форма одержала победу над функциональностью.

Едва переступив порог Даунинг-стрит, 10, премьер понял главное: его власть на самом деле — иллюзия. Всякий оппозиционер убежден: стоит войти в заветную дверь — и начнешь созидать. Однако власть подобна горшку с золотом, которого никогда не оказывается на конце радуги. Вскоре после инаугурации Билл Клинтон обмолвился: дескать, в следующей жизни хочу быть человеком с реальной властью, вроде членов фокус-группы графства Макомб, штат Мичиган (Мичиган традиционно до последнего колеблется между консерваторами и либералами, а значит, может решить судьбу выборов). Премьер-министры также полагают, будто власть принадлежит кому-то со стороны — может, медиамагнатам, может, госслужащим-«мандаринам»[12], — и приноравливаются ухватить ее.

Единственное формальное право премьер-министра — это право на патронаж. Премьер волен назначать и увольнять министров и некоторых других должностных лиц, однако не располагает ни бюджетом, ни армией госслужащих. То ли дело министры — члены Кабинета! Итак, нам пришлось притираться к канцлеру, который не только держит в руках завязки кошелька с казной, но и, чуть зазеваешься, норовит подмять под себя внутренние дела. Помимо канцлера, мы притирались к секретарю Кабинета — представителю «старой гвардии», который все пытался «строить» неопытного премьера.

В то первое утро Робин Батлер ждал нас в конце коридора с целой кипой инструкций. Над ними в «мертвый сезон» (так называют последние месяцы деятельности предыдущего правительства и первые три недели выборной кампании) корпели госчиновники. Они по косточкам разобрали все аспекты манифеста и продумали стратегию внедрения даже самых безумных идей, что родились, вероятно, в предвыборном чаду. Этих тружеников, далеких от мысли сорвать планы нового правительства, приходилось сдерживать, иначе они каждый пункт воспринимали слишком буквально.

Многие из «инструкций первого дня» оказались важными; неотложной не было ни одной. Секретаря Кабинета хлебом не корми — дай подсунуть премьеру отчет о мерах безопасности при ядерной угрозе вместе с инструкциями по спасению и вытянуть из премьера фамилии двух заместителей на случай, если сам премьер погибнет при ядерной атаке. Последний пункт, к моему удивлению, неизменно вызывает у этих избранных министров мощные аргументы против собственных кандидатур. Премьер также обязан написать инструкцию для британских ядерных субмарин на случай, если сам в ходе ядерной атаки будет выведен из строя. Инструкции сразу запечатываются в конверт — никто не должен их видеть. Сомневаюсь, чтобы подобное задание было под силу новому премьеру, который до этого целую неделю толком не спал. Но секретарь Кабинета неумолим — еще бы, ведь он жаждет подавить новичка его же решениями и напустить на него священного ужаса перед его же обязанностями и таким образом подчинить себе, мандарину великому и ужасному. От нового премьера даже требуют установить, в каком порядке министрам располагаться за столом заседаний, а заодно и одобрить переработанные Министерский кодекс, Процедурные вопросы и Правила перемещения министров. Эти три документа кажутся безобидными и даже скучными, однако на них стоит обратить внимание; премьер, подписавший их не глядя, впоследствии горько раскаивается. Ибо в этих документах зафиксированы бесчисленные правила, которые министрам, стремящимся к общественному признанию, свойственно грубо нарушать.