Читать книгу - "Преемники. От Ивана III до Дмитрия Медведева - Петр Романов"

Фактически лишь в самом конце своего президентства Путин начал откровенно высказываться относительно ельцинского периода нашей истории. Из обращения к гражданам России накануне выборов в Думу (2007 год):

Вспомним, с чего мы начинали восемь лет назад, из какой ямы вытаскивали страну… Если мы хотим жить действительно достойно, то нельзя допустить, чтобы во власть снова пришли те, кто однажды уже пытался безуспешно "порулить" страной, а сегодня хотел бы перекроить и заболтать планы развития России, изменить курс, поддержанный нашим народом, вернуть времена унижения, зависимости и распада.

Замены, произведенные Путиным в руководстве страны сразу же после его избрания президентом, оказались несущественными, на ключевых постах остались в основном люди из ельцинского окружения. Правда, следует учесть, что на тот момент у преемника не было еще своей команды.

В конце концов Владимир Владимирович пошел по традиционной для каждого российского правителя тропе, то есть окружил себя людьми, которых знал лично (по работе в питерской мэрии или по службе) и которым доверял. Как заметила Людмила Нарусова, "будем считать, что Петербург — это ранчо нашего президента". Ну что же, будем считать.

Есть здесь, однако, и существенное отличие. Всех своих протеже Путин для начала посадил во второй эшелон власти, чтобы те поднабрались опыта. Повторять эксперимент Ельцина с "завлабами" президент не захотел. Он был настроен на эволюционные реформы, а не на революцию с "киндер-сюрпризами". Так что всем известные сегодня "питерцы", или коллеги Владимира Путина по спецслужбам, прошли все же свои "курсы переподготовки" и "повышения квалификации". Насколько успешно, это вопрос.

Представлял ли Путин объем проблем, которые его ждут? Лишь отчасти, как, впрочем, и всякий чиновник, работающий в основном с документами и статистическими выкладками. Всю глубину пропасти он увидел позже, уже поездив по стране и столкнувшись с катастрофами, которые на него быстро посыпались со всех сторон и в неумеренном количестве. Как заметил однажды с горечью сам президент: "Фигурально выражаясь, у нас, куда ни сунься, везде Чечня".

Кстати, ни малейшей вины Путина здесь не вижу, его просто догнал привет из прошлого.

Так что правда об истинном положении России проявлялась для преемника Ельцина постепенно. Скажем, только чеченская кампания, которой Путин лично руководил, в полной мере открыла ему глаза на острые проблемы армии, а гибель "Курска" в полной мере обнаружила все беды флота. Лишь побывав в Видяево, Путин растерянно, но честно скажет: "Я не представлял, что флот находится в таком ужасающем положении".

Подобные неприятные открытия преследовали Путина до конца первого срока президентства. Россия бумажно-бюрократическая и Россия фактическая постоянно не совпадали между собой.

Приведу фрагмент из встречи с рабочими-строителями в Красноярске. Цитирую по стенограмме.

Рабочий В. Куликов:…средства поступают поздновато. Получается, как в этом году, в сентябре. Мы должны в это время работать, а сезон уже кончается. Он короткий у нас, в Сибири. Если дотянем до сентября, но надо их еще успеть освоить, эти средства. От этого качество страдает, и на зарплате отражается. Почему нельзя это изменить, чтобы к началу строительного сезона уже деньги были?

В. Путин: Понятно. Я сейчас только что сказал, что финансирование идет ритмично, а вы мне отвечаете, что это совсем не так.

Иначе говоря, у Минфина была своя бумажная правда, ею и подпитывали президента, а у рабочего Куликова — своя, реальная.

Старая российская болезнь бюрократизма с появлением Путина никуда не исчезла, и ничего принципиально нового, чтобы ее устранить, президент не придумал, он лишь за счет своего динамизма, как мог, смягчал негативные последствия этого явления. В данном случае Владимир Владимирович играл роль не спасителя, а лишь заботливой медсестры, которая старательно меняет у пациента с повышенной температурой мокрое полотенце на голове.

И это, конечно же, минус. От настоящего спасителя Россия была вправе ожидать большего.

И все же свой первый срок, на мой взгляд, Путин прошел в целом удачно. Выиграл чеченскую войну. Пусть не искоренил терроризм, но нанес по нему серьезный удар. Укрепил федерацию, заставив все субъекты разговаривать с центром на одном и том же юридическом языке. Начал постепенно исправлять положение дел в оборонной промышленности, в армии и на флоте. Укоротил притязания олигархов делать не только бизнес, но и политику.

Уже тогда начало постепенно выправляться положение и в экономике. Решительных прорывов не было, но шагать страна стала увереннее. Впервые за долгие годы в России появилось ощущение стабильности. Может быть, еще и не вполне обоснованное, однако обретенная надежда уже сама по себе являлась важной предпосылкой оздоровления обстановки.

Добавим к этому и то, что уже в ходе первого путинского президентства совершенно иначе зазвучал наш голос на международной арене. Россия Путина в тот период сумела уйти и от унизительных книксенов министра Козырева перед Западом, и от резких, большевистских "поворотов над Атлантикой" министра Примакова.

Все это безусловные плюсы. Не удивительно, что популярность Путина все это время только росла и он без видимых усилий легко переизбрался на второй срок. Так страна отсчитала: "Путин — раз", а затем, без малейшего колебания, тут же сказала: "Путин — два".

Без больших потрясений, но и без впечатляющих прорывов прошел и второй срок Путина, хотя новые нюансы в его политике, конечно, появились. И не все из них были позитивными. Например, найденный ранее во внешней политике удачный баланс во второй срок президентства Владимира Владимировича начал существенно меняться в сторону большей жесткости.

Объяснялось это двумя факторами. С одной стороны, возникшими принципиальными расхождениями между Россией и Западом по ряду ключевых международных проблем. Причем Россия в этот период глядела на мир куда честнее и рациональнее, чем Запад. И это плюс.

С другой стороны, жесткие нотки в нашей позиции отражали растущую силу страны. Факт сам по себе объективный и позитивный, но сильно переоцененный. И Кремлем, и особенно Генштабом, где слишком часто начали выдавать желаемое за действительное. В результате внешняя политика постепенно утратила былую гибкость, стала чрезмерно прямолинейной, а значит, и менее эффективной.

И не только в отношении Запада. Число взаимных упреков, претензий и нерешенных проблем даже с соседями России резко возросло. И это, конечно, минус.

Зачастую обидчивая реакция Кремля на мелкие пакости соседа выглядела по меньшей мере несолидно.

Область экономики оставлю экспертам. Тем более что здесь немало полярных точек зрения и взаимоисключающих прогнозов.

Если бы этого захотел сам Владимир Владимирович, то страна, ничуть не колеблясь, сказала бы и "Путин — три". Это эксперты: экономисты, политологи и журналисты — до хрипоты спорили и спорят об успехах и просчетах путинской политики, но не народ.