Читать книгу - "Путин. Внедрение в Кремль - Евгений Стригин"

Аналогичная ситуация была и в Москве. Там еще раньше, чем в Красноярске, началась гонка за тем же.

Господа члены Совета Федерации не из тех, кого легко такими мелочами, как использование проституток, шантажировать. Тем более что святых в их среде, наверное, было не так и много ^{73}.

17 марта 1999 года члены Совета Федерации (6 — «за», 142 — «против» и 3 воздержались) проголосовали против отставки Ю. Скуратова с поста генерального прокурора. Это был бунт регионов ^{74}.

«Голосование ошеломило всех, кто следил за историей отставки, — писал Юрий Скуратов и тут же добавил: — В том числе ошеломило и меня самого (а я все-таки готовился к худшему)» ^[446].

«После истории с Черномырдиным осенью 1998 года Ельцин второй раз потерпел поражение по итогам голосования. Вне себя от ярости, он игнорировал решение региональных лидеров и, опасаясь крайне нежелательных для него дальнейших результатов прокурорского расследования, указом отстранил Скуратова от должности» ^[447]. Если быть точнее, то отстранение от должности произошло чуть позже. А пока. Борис Николаевич высказал свою оценку: «... «Тихий прокурор» был, конечно, только пешкой в игре больших людей.

Поддержку в Совете Федерации ему обеспечивал Юрий Лужков» ^[448]. Борис Николаевич поведение Юрия Михайловича объяснял амбициями ^{75}. А чем последний хуже самого Бориса Николаевича, который сам же начинал с должности руководителя Москвы?

Наверное, это так и было. А скуратовские слова о «неожиданности» решения членов Совета Федерации больше похожи на неправду. О том, что с членами Совета Федерации ведется нужная работа, он должен был знать. Ведь знали же предстоящий результат в Кремле, иначе не запустили бы видеоматериал накануне заседания Совета Федерации. Видимо, пойдя на это в отчаянной попытке переломить настрой членов этой палаты Федерального Собрания. Попытка была напрасной, но она все же была.

В прокоммунистической книге констатировали: «...Совет Федерации почти единогласно защитил прокурора и представил ему карт-бланш в развертывании самой решительной борьбы с терроризмом, экстремизмом, а также с коррупцией в высших структурах власти» ^[449].

Это политика. На самом деле, далеко не все члены Совета Федерации думали такими высокими материями. Многие были против президента просто потому, что хотели подстроиться под знамена восходящей звезды — Лужкова. Некоторые, возможно, просто хотели сохранить в стране беспорядок и нестабильность, чему объективно содействовала борьбе президента с генеральным прокурором. Ведь именно в состоянии нестабильности можно безнаказанно создавать огромные состояния, не беспокоясь об ответственности.

«Накал политической борьбы в Совете Федерации достиг критической отметки, — прореагировал Борис Николаевич. — Егор Строев сказал примерно так в своем телеинтервью: «Что тут обсуждать? Беда случилась с человеком!»

До скандального голосования по делу Скуратова я o порногpaфичecκoй пленке ничего не знал. Ни Николай Бордюжа, ни другие помощники ничего о пленке мне не говорили.

События в Совете Федерации грянули как гром среди ясного неба» ^[450].

Не знал и все тут. Мы уже отмечали, что в это утверждение президента вериться слабо ^{76}. Разве что президент был в невменяемом состоянии и ему просто не докладывали, т. к. некому было принимать доклады. В ином случае президенту должны были доложить о ситуации с генеральным прокурором. Все-таки президент РФ — глава государства.

В этот же день, когда сенаторы не послушались, президент РФ Б. Ельцин и премьер-министр Е. Примаков сделали заявление, в котором выразили единое мнение о том, что «нечистоплотность и политиканство несовместимы с высокой должностью генерального прокурора». Здесь имелись в виду видеоматериалы, запечатлевшие мужчину, похожего на Ю. Скуратова, в обществе женщин легкого поведения.

«В принципе если Генеральный прокурор балуется с проститутками — за чужой счет, кстати, да еще позволяет, чтобы его фотографировали, то есть становится беззащитным перед элементарным шантажом, он, конечно же, должен немедленно покинуть свой пост»^[451].

Но это в принципе, а в реальной российской политике того времени действовали не принципы, а совсем другие факторы.

«Прокурор Скуратов, который вел дела о коррупции и постоянно заявлял о намерении искоренить коррупцию в России, неожиданно споткнулся, обнаружив ниточку, ведшую в Кремль, — замечает бывший генерал КГБ Олег Калугин. — Вместо того чтобы отдать распоряжение о прекращении расследования, он позволил его продолжать. В результате всплыли имена членов семьи Ельцина, самого Ельцина, имена его финансовых спонсоров и гарантов — все оказалось зафиксировано на бумаге. Скуратову было велено прекратить расследование, но он уже ускользнул из-под контроля Кремля» ^[452].

Уже на следующий день после заседания Совета Федерации, на котором президент получил первую пощечину в борьбе со Скуратовым, последний был приглашен к Ельцину. Встреча состоялась в палате-кабинете, и, кроме Скуратова и Ельцина, там присутствовали Примаков и Путин. По словам Скуратова, президент заверил, что работать со Скуратовым не намерен, и сказал:

«... Если вы напишете заявление об уходе, я распоряжусь, чтобы по телевизионным каналам прекратили трансляцию пленки» ^[453].

Это уж был элементарный шантаж. Слишком элементарный. Скуратов, тем не менее, подписал очередное заявление об отставке. Впоследствии он мотивировал этот свой поступок следующим объяснением: «Ход был правильный. Если бы я не написал заявление, то против меня были бы приняты резкие меры. Вплоть до физического устранения — от киллерского выстрела до наезда на мою машину какого-нибудь огромного, груженного кирпичами грузовика: эти ведь методы освоены в современном мире, в том числе и российском, в совершенстве» ^[454].