Читать книгу - "Что делать, Россия? Прорывные стратегии третьего тысячелетия - Олег Матвейчев"

Сегодня в США гигантский средний (в худшем смысле этого слова) класс, имеющий массу всяческих гарантий, и сегодня там огромное количество тех, кто получал все на блюдечке только в силу своей реабилитированной досубъектности (негры, безработные и прочий разнообразный плебс, ныне попавший под пресс ипотечного кризиса).

Мы можем видеть противоречивые интенции и эффекты постмодернизма. Феномен, который способствует модернизации, – это сохраняющаяся настоящая, а не виртуальная пропасть между «первым», «вторым» и «третьим» миром, сохранение мировых столиц, рост разрыва между центрами власти и территориями полностью несуверенными, а также рост разрыва между богатыми и бедными, между очагами культуры и цивилизации и варварством.

Все это может быть настоящим основанием для отрицания и прыжка, от этого, как от феодальной системы, можно отталкиваться по-настоящему. Поэтому кроме философов-постмодернистов, всегда узнаваемых по вымороченному стилю, мы имеем и множество «левых» мыслителей-модернистов, узнаваемых по энергии разоблачения феодальных и неоколониальных порядков нынешнего мира, скрытых за симулированной демократией. Все это создает могучую разницу потенциалов для наличия социального тока.

Другой феномен, способствующий модернизации, – глобализация и развитие коммуникаций, невиданное в истории. Пусть эти коммуникации часто односторонни и необорачиваемы, главное, они есть.

Феномены, не способствующие модернизации, а тормозящие ее и вызывающие стагнацию, это: всевозможные социальные и налоговые системы цивилизованных стран, перераспределяющие в пользу бедных богатства богатых, не опосредующие эти социальные гарантии каким бы то ни было трудом и инновационным вкладом, рост среднего класса, монополизм всякого рода, в том числе монополизм транснациональных корпораций, военная защита монопольного положения цивилизованных стран, распространение прав и гарантий на всех граждан без всяких заслуг, разрушение культурных, научных и прочих иерархий на том основании, что сегодня «все пойдет» и «ценна каждая точка зрения», фактически кастовое сохранение за цивилизованными странами их роли «цивилизаторов», притом, что данные общества сами утратили инновационный потенциал и лидерство и не хотят рисковать потерять его. Единственная впечатляющая попытка в новейшей истории некоего «самоубийства» развитой страны – это падение СССР в результате довольно троцкистских реформ Горбачева.

Дюжина мер для модернизации

Существуют ли ресурсы для модернизации в современном мире или же дело идет к всеобщему «застою», дегенерации, падению численности популяции, прекращению инновационной деятельности, возврату в средневековье, о котором все больше говорят? Да. Такие ресурсы существуют, и в провокационной манере можно предложить ряд реформ, способствующих бурному обновлению мира. Это, повторюсь, не «программа автора», а лишь те меры, которые следуют из «принципа Феникса», принципов «различия» и «открытости», которые были выше отмечены как обязательные атрибуты модерна. Если желать именно модернизации (оставим открытым вопрос, а надо ли желать именно ее), то нужны следующие меры.

1. Реформа избирательной системы. Отказ от популизма и принципа «один человек – один голос». Отказ от заигрывания с широкими массами потребителей-непроизводителей и иждивенцев, ничем не заслуживших избирательных прав и уже давно переставших их ценить. Введение образовательного ценза на выборах любого уровня. Это требование довольно старое и незаслуженно забытое. А ведь еще Берк и Милль справедливо указывали, что позволять неимущим и необразованным голосовать – это все равно что позволять им залезать в свой карман, поскольку они будут иметь доступ к перераспределению бюджета и голосовать только за тех политиков, которые обещают им социальные гарантии, естественно, за счет элиты.

Участвовать в формировании власти есть право, которое надлежит заслужить. Эта мера заставит людей реально заниматься политикой и выборами, ведь молчаливый отказ от голосования, саботаж есть только реакция на понимание того факта, что право голоса ничего не стоит, если дается даром, и что выборы только изображают демократию в системе, которая ее реально отменяет. В то же время мы понимаем, что отказ от цензов произошел не случайно.

Недопустимо и то, чтобы имущие использовали власть в интересах сохранения своего положения, консервировали некий статус-кво. Против сентенций Берка и Милля можно было бы возразить: позволять иметь право избираться и быть избранным только имущим есть консервация их права всегда держать руку в кармане у неимущих. Это так же вредно как допущение к власти широких слоев безответственных низов.

Поэтому речь должна идти минимум об образовательном цензе.

Нужно категорически разделить активное и пассивное избирательное право и наделять им разные категории людей. Современные электронные системы должны чаще использоваться при голосовании. Кроме того, в момент согласия идти в исполнительную власть человек должен осуществлять полный отказ от собственности. Путь во власть тому, кто ее не имел, будет, таким образом, надежно заблокирован. В то же время новоиспеченному политику нечего будет защищать. Он «покупает» властные полномочия ценой отказа от какой-либо собственности и переходит в разряд властителей. У него, таким образом, больше нет личных интересов. При этом речь идет не о передаче своей собственности в траст, как сейчас, а о передаче ее государству. Чиновник становится нестяжателем, своего рода монахом или «святым», посвятившим себя служению обществу и ничему больше.

Такая жертва заслуживает многого. Это лучшее продолжение карьеры начатой в гражданском обществе, это и есть жест «птицы Феникс»: в определенном возрасте все потерять, чтобы возродиться вновь в новом качестве и продолжать доказывать свою субъектность и лидерство, а не почивать на лаврах. Эта мера была бы заодно и одним из источников пополнения государственной казны.

2. Реформа налоговой системы, предполагающая отказ от любого налогообложения. Налоги – это пережиток средневековья. Даже в древних обществах свободные не платили налогов. В греческих полисах налоги платили только нерезиденты, во многих других государствах – только иноверцы. Это предполагалось тем здравым рассуждением, что непозволительно и неморально облагать налогом своего.

Сегодня оффшорные государства наиболее продвинуты в этом вопросе и стихийно нащупывают правильный исторический путь: недаром туда перемещаются капиталы и инвестиции. Любое крупное государство, которое создаст у себя налоговый рай, будет обречено на приток капиталов и инвестиций.

Отмена налогов увеличит социальную мобильность и разрыв между классами, снимет с государства головную боль по поиску неплательщиков, по борьбе с «черной» экономикой, государство перестанет выглядеть насилующим паразитом и узурпатором. Исчезнет почва для отношения к государству как к слуге, который содержится за чужой счет и таким образом что-то должен тем, кто ему платит. Вредное мнение – что государство должно оказывать какие-то «государственные услуги», за которые мы платим налоги – так же нелепо, как мнение, будто бы мозг оказывает телу какие-то услуги за то, что живот питает его, а ноги носят…