Читать книгу - "История коммунизма в России - Рауф Габидулин"

Оробелый цивилизованный мир перед натиском внезапно воротившегося оскаленного варварства не нашел ничего другого противопоставить ему, как уступки и улыбки. Дух Мюнхена есть болезнь воли благополучных людей^[111].

После захвата Чехословакии для всех политиков, даже для Чемберлена, стало очевидно, что мирный договор с Гитлером бессмыслен. Впрочем, для этого достаточно было прочитать «Mein Kampf». Из этой книги следовало, что следующими жертвами агрессии может стать и Франция, но скорее всего это будут славянские страны или же, пользуясь терминологией Гитлера, земли, населенные славянами, – Польша, а также западная часть Советского Союза.

Очевидность будущей гитлеровской агрессии привела многих политиков к осознанию необходимости объединить усилия для военного противостояния Гитлеру. Летом 1939 года стало очевидно, что следующий объект агрессии – Польша, захват который создал бы непосредственную угрозу СССР, поскольку гитлеровская армия подошла бы к территории Советского Союза на большой протяженности границы. Поэтому руководители Великобритании, Франции и Советского Союза приняли решение о начале переговоров в Москве, на которых военные специалисты должны были договориться об условиях совместных военных действий против Германии в случае ее нападения на Польшу. Переговоры в Москве проходили с определенными трудностями, поскольку у их участников не было ничего общего, кроме противника, но тем не менее переговоры продолжались, и их завершение могло привести Гитлера к краху уже в 1940 году.

Гитлер прекрасно понимал это, и он принял неожиданное решение, целью которого было сорвать переговоры в Москве. 19 августа 1939 года Гитлер сделал И. Джугашвили примерно такое же предложение, которое за 170 лет до этого король Пруссии Фридрих II сделал австрийской императрице Марии-Терезии и российской императрице Екатерине II. Фридрих II предложил им не воевать с ним из-за Польши и других земель, а просто поделить Речь Посполитую. Как Екатерина II не устояла перед предложением Фридриха II, так и диктатор И. Джугашвили не устоял перед предложением диктатора Гитлера.

Переговоры с представителями Франции и Великобритании были внезапно прерваны. 23 августа в Москву прилетел министр иностранных дел Гитлера И. Риббентроп (признанный впоследствии военным преступником). После дружеских рукопожатий между отныне дружественными политиками был заключен особый договор – советско-германский пакт о ненападении. Формально советскую делегацию на переговорах возглавлял народный комиссар иностранных дел В. Молотов. Но решения такого стратегического характера могли быть приняты только самим И. Джугашвили, ставшим к этому времени всесильным диктатором коммунистической партии и страны в целом. Но в то время Молотов был и председателем СНК, то есть являлся главой правительства страны, занимал высший государственный пост в СССР.

Сутью подписанного договора, который современники назвали пактом Риббентропа – Молотова, было обязательство Германии и Советского Союза не нападать друг на друга и соблюдать нейтралитет в случае, если какая-то из этих двух стран вступала в военный конфликт с третьей страной. Но основной смысл этого договора заключался не в его официальной опубликованной части, а в секретных протоколах, прилагаемых к договору, в которых устанавливалось, что Польша будет поделена на германскую и советскую зоны. То есть, Джугашвили и Гитлер через своих министров договорились, что если Германия начнет военный захват Польши, Советский Союз не будет этому препятствовать и даже сможет получить часть Польши.

Кроме того, в протоколе говорилось о зонах влияния Германии и Советского Союза в других частях Европы. Например, Советский Союз мог распространять свое влияние на страны Балтии, фактически захватить их при содействии Германии.

Этот договор, если оставить в стороне его аморальный характер, казалось, был выгоден Советскому Союзу, поскольку увеличивалась территория страны, присоединялись западные части Украины и Белоруссии, и страна в перспективе получала морские порты Балтийского моря Ригу и Таллин. Джугашвили мог чувствовать себя Екатериной II и Петром I одновременно. Но с точки зрения безопасности страны договор был невыгоден и даже губителен. Морские порты Балтии могли быть легко захвачены германским флотом, а раздел Польши просто-напросто приближал к границам Советского Союза мощную германскую армию, подчиненную нацистской диктатуре. Почему же Джугашвили пошел на это? Почему на это согласилась вся верхушка коммунистического режима?

Во многом это объясняется и просчетами коммунистического руководства, но во многом и главной целью коммунистического режима – победой коммунизма во всемирном масштабе. Этот договор способствовал вовлечению в сферу влияния коммунизма новых территорий, и требования благоразумия и безопасности были отодвинуты на задний план.

Была и другая важная причина, по которой Джугашвили и его окружение столь быстро откликнулись на дружеское предложение Гитлера. Они надеялись, что в войне, которую неминуемо должны были начать Великобритания и Франция против Германии (в случае нападения последней на Польшу), ведущие страны Западной Европы взаимно истощат друг друга, а Советский Союз будет усиливаться в мире и спокойствии. Эта точка зрения была изложена В. Молотовым на чрезвычайной сессии Верховного Совета СССР, созванной в самом конце августа 1939 года специально для ратификации советско-германского пакта.