Читать книгу - "Наши разногласия. К вопросу о роли личности в истории. Основные вопросы марксизма - Георгий Валентинович Плеханов"

есть представительство общенародное, а отнюдь не классовое. Только несокрушимою прочностью такого убеждения поддерживалась власть самих царей». Этим-то убеждением в общенародном характере нашей верховной власти и укрепляется вера г-на Тихомирова в недалекое торжество народоправления. Переход к последнему от самодержавия царей «не составляет чего-нибудь оригинального (?). Французский народ так же точно от идеи о самодержавном короле, способном говорить l’état c’est moi[171], перешел без затруднения (?!) к идее о peuple souverain[172]. Господство самодержавного народа там не могло фактически установиться, благодаря силе буржуазии»; у нас нет буржуазии, поэтому ничто не мешает у нас торжеству народоправления, «если только самодержавие не продержится достаточно долго для того, чтобы дать буржуазии время окрепнуть до такой степени, которая необходима для организации всего нашего производства на капиталистических началах». Но «едва ли Россия в современном хаотическом состоянии может ждать, пока буржуазия сложится сама настолько, чтобы уметь привести этот хаос к какому-нибудь порядку, хотя бы даже буржуазному»… Потому, «если мы доживем до крушения существующего строя раньше этого, то буржуазия не имеет никаких данных захватить политическую власть».

Мы видим отсюда, что «переживаемый нами момент», действительно, очень благоприятен для социальной революции: с одной стороны – «едва ли Россия может ждать», а с другой – и власть-то захватить, кроме народа, да, пожалуй, революционной партии, решительно некому. П.Н. Ткачев был совершенно прав, говоря, что социальная революция будет «теперь или очень не скоро, быть может, никогда». Но в таком случае неправ был П.Л. Лавров, называвший это уверение спекуляцией на невежестве русских читателей.

Мы видим также, что по вопросу о «политическом факторе» разогревшие ткачевских доводов не причинило больших хлопот г-ну Тихомирову. Ему оставалось только дополнить частным примером общие рассуждения П.Н. Ткачева о силе западной – и бессилии русской буржуазии. Таким примером и послужила для него великая революция, благодаря которой французский народ, наверное, сделался бы самодержавным, если бы этому не помешала сила буржуазии.

«Счастливы люди, у которых есть абсолютный принцип, – говорил Н.Г. Чернышевский. – Им не нужно ни наблюдать фактов, ни думать: у них заранее готово лекарство для всякой болезни и для всякой болезни одно и то же лекарство, как у знаменитого доктора, каждому пациенту говорившего – purgare et clystirizare[173]… Подобными талисманами обладают многие. Для «значительного лица», к которому обратился Акакий Акакиевич по поводу пропажи шинели, талисманом было «распечь». Для экономистов отсталой школы таким же талисманом служит прелестный девиз: «невмешательство государства». Наконец, прибавим мы от себя, для «русских социалистов», не менее отсталой школы, роль этого талисмана играет «буржуазия». Ссылка на ее слабость или совершенное отсутствие решает все самые трудные вопросы прошедшего, настоящего и будущего времени. Г-н Тихомиров занимает не последнее место между счастливыми обладателями этого философского камня. Почему во Франции не установилось «самодержавие народа»? Потому что этому помешала «сила буржуазии». Почему у нас оно установится, когда народ «разочаруется в самодержавии царей»? Потому что у нас слаба буржуазия. Почему на Западе единственным путем для осуществления «общих всем социалистам целей» является медленный и постепенный путь организации рабочего класса, городского и сельского, «в сознательную общественную силу», между тем как у нас «говорят иногда», что «захват власти революционерами» может послужить исходным пунктом «революции», которая, в свою очередь, послужит исходным пунктом «социалистической организации России»? Опять-таки, потому, что у нас очень слаба сильная на Западе буржуазия. Purgare et clystirizare, – как упрощается теория медицины, как облегчается медицинская практика этим талисманом! К сожалению, общественные вопросы несколько сложнее вопросов медицины, и потому даже родственные мольеровскому доктору публицисты должны были бы запастись более хитрыми талисманами. Можно держать пари, что ключ, находящийся в распоряжении «русских социалистов», не отопрет им дверей ко многим историческим вопросам. Почему испанский народ, разочаровавшись «в самодержавии царей», не перешел «без затруднения» к идее о самодержавном народе? Положим, Испания есть одна из самых «западных» стран Европы, но ведь и сам г-н Тихомиров не решится приписать большой силы испанской буржуазии в особенности начала нынешнего столетия. К тому же и «принципы общинного землевладения» были и остаются, как это показали недавние исследования г-на Лучицкого, гораздо более распространенными в Испании, чем в какой-либо другой еретической стране. Как ни бейся, а тихомировским ключом не отопрешь этой двери!

Мы позволим себе прийти на помощь «русским социалистам» в этом затруднительном обстоятельстве. Если ум хорошо, а два еще лучше, то с таким же правом можно сказать, что два талисмана лучше одного, хотя бы и хорошего. Так вот, почему бы им не прибавить к «буржуазии» еще какого-нибудь не менее магического слова, скажем, католицизма, протестантизма или вообще не православного вероисповедания. Положим, этот талисман не нов и довольно-таки поистерся в руках славянофилов консервативного направления, но все-таки он едва ли не универсальнее «буржуазии». Ведь большой еще вопрос, точно ли у нас нет буржуазии и точно ли она, – если и есть, – «слабее» буржуазии всех западных стран, всех периодов «разочарования народа в самодержавии царей»; православие же составляет несомненный, «истинно и крепко русский» признак, совершенно чуждый европейскому Западу. С его помощью очень легко было бы решить вопрос о том, что помешало «фактическому установлению господства самодержавного народа» в Испании двадцатых годов, вовсе не имевшей сильной буржуазии. Довольно было бы сослаться на католичество. Право, попробовали бы, господа!

Впрочем, мы далеки от мысли унижать значение тихомировского талисмана; мы не только знаем цену ему, но и сами хотим попробовать применить его к делу. Почему на Западе «мыслящие» социалисты знают, о чем они говорят, и не вносят тихомировской путаницы в разбираемые ими вопросы? Не потому ли, что «западная» буржуазия сильнее нашей? Очень на то похоже! Там, где сильна буржуазия, велико и экономическое развитие страны, ясны и определенны все социальные отношения. А там, где ясны социальные отношения, нет места и фантастическому решению политических вопросов; вот почему «на Западе» только совсем уже безнадежным в умственном отношении людям свойственна та «анархия мысли», которая характеризует часто даже «убежденных и мыслящих социалистов» России. Итак, если г-н Тихомиров пишет из рук вон плохие публицистические статьи, то в этом нужно винить не его, а слабость нашей буржуазии. Читатель видит, что любимый ключик нашего автора открывает подчас очень хитрые ларчики.

Не составляя чего-нибудь «оригинального», доводы г-на Тихомирова поражают, тем не менее, своею «рискованностью». Откуда заключил г-н Тихомиров, что верховная власть есть, по народным понятиям, «представительство»? Мы полагали до сих пор, что нынешние «представления народа относительно верховной власти» объясняются тем, что он не имеет решительно никакого понятия о представительстве. Подданные персидского шаха, египетского хедива и китайского императора имеют такие же нелепые предрассудки