Читать книгу - "Цифровой тоталитаризм. Как это делается в России - Ольга Четверикова"

Вот что пишет по этому поводу уже цитируемая нами врач Е. Кулебякина: «В недалёком будущем традиционные школьные учебники собираются заменить цифровыми и, что гораздо страшнее, заменить традиционный межличностный обучающий процесс некой обучающей программой, которая, якобы, будет анализировать индивидуальные возможности ребёнка и составлять план его индивидуального развития. Замечательная “замануха" для родителей, мечтающих об индивидуальном подходе к каждому учащемуся… Цифровизация в школе преподносится как великое благо, признак высокого уровня цивилизации, избранности. На форумах, посвященных новым технологиям, идут ещё дальше, предлагая заменить учителя роботом-андроидом. Если ознакомиться с рекомендациями к роботам-андроидам, то «минус» только один — высокая стоимость, а «плюсов» не счесть…

Многие с настороженностью воспринимают подобный “прогресс”. и не зря. Конечно, не страшно, если бумажный учебник будет записан на “флэшку”. но электронное устройство, открывающее его, будет подключено к ГИС (Государственной информационной системе), а значит, иметь выход в интернет. Справятся ли школьники с соблазном воспользоваться интернетом вместо урока? Даже умственно отсталые дети быстро учатся пользоваться интернетом, что уж говорить об интеллектуально здоровых детях, которые с легкостью взламывают пароли и обходят родительские интернет-запреты. Но вспомните, какая беда всё больше поражает наших неглупых интернет-продвинутых детей? Интернет-зависимость. Всё чаще приходится сталкиваться с жалобами родителей, что ребёнок не хочет общаться со сверстниками, а потом и с родными, всё свободное время (а также и время, которое должно быть потрачено на учёбу) проводит в соцсетях, отстраняется от жизни своей семьи, становится всё более безразличным, эмоционально холодным, нарушается взаимопонимание. Этих детей выхолащивает интернет: ведь общаясь с человеком напрямую, возникает необходимость в сопереживании, в умении разделить радость или печаль собеседника, а это, безусловно, требует какой-то жертвы, каких-то затрат. А в соцсетях всё просто: выбрал нужный смайлик — и нет проблем. Ты как бы откликнулся на чужую беду, не переставая вести счёт своих виртуальных побед»^[277].

М. Шпитцер, касаясь этой темы, обратил внимание на важный момент: «Для начала зафиксируем факт: компьютер и Интернет представляют собой невероятно мощное средство для обеспечения анонимности. Нигде нет большего количества аватаров, псевдонимов, вымышленных адресов, фальшивых личностей и фиктивных личных страничек. И если никто не знает, кто есть кто, то можно позволить себе плохо вести себя, не опасаясь последствий. Это позволяет полчищам преступников обделывать свои тёмные дела в сети. Но даже абсолютно нормальные люди перестают строго придерживаться моральных норм: как только они выходят в Интернет, они начинают больше лгать… Анонимность, которая стала возможной благодаря цифровым СМИиК, ведёт к тому, что подростков увлекают такие модели поведения, следовать которым они ни за что не позволили бы себе из страха перед общественным осуждением. Одна из них — травля, домогательства, преследования, шантаж и клевета в Интернете».

Это возможно в силу того, что социальные сети и поисковики не несут ответственности за распространение и хранение контента, каким бы грязным и вредным он ни был. В России до сих пор нет закона, который бы определял и запрещал такие контенты.

Используя эти условия, различного рода оккультные, экстремистские и сектантские организации получают возможность устанавливать контроль над сознанием детей и давать им соответствующие установки, которые те принимают в силу глубокой погружённости в виртуальный мир. Наиболее показательным тут стал пример с лавинообразным распространением в России «групп смерти» и депрессивных сообществ в соцсетях, произошедший в 2016 г., в результате которого число самоубийств в этом году выросло на 57 % по сравнению с прошлым и составило 720 человек^[278].

Весной 2018 г. Следственный комитет вновь сообщил о росте количества самоубийств и попыток суицида среди несовершеннолетних. Если с 2014 по 2016 гг. число попыток самоубийств выросло с 1094 до 2016, то только за первый квартал 2017 г. было зарегистрировано 823 таких попытки. При этом целенаправленное провоцирующее воздействие с использованием интернета было подтверждено в двух случаях в 2015 г. и уже в 173 — за шесть месяцев 2017 г. Значительно возросла распространённость «групп смерти». Если в 2016 г. членство в таких группах подтвердилось 20 раз, то за первую половину 2017 г. — уже 287 раз. В десятки раз увеличилось число суицидентов, на телах которых были обнаружены порезы, татуировки, рисунки в виде китов, дельфинов, бабочек, единорогов, медуз, различных символов и аббревиатур, характерных для суицидальной тематики.

Кроме этого увеличилось число сообщений о нападениях в школе. Особую роль в возбуждении искусственного интереса к данной теме сыграли СМИ, и именно после освещения ими этих событий количество подписчиков таких групп, как «колумбайн», «скулшутинг», «массовые убийства» резко возросло. Если до публикации в СМИ о «группах смерти» знали сотни людей, то после информация о них стала доступна миллионам, что привело к резкому росту числа подписчиков^[279].

Благодаря принятым мерам правоохранительным органам удалось во второй половине 2017 г. снизить рост числа подростковых самоубийств. Было предложено ввести жёсткие ограничения на освещение подростковых суицидов и нападений в школах, упразднить анонимность, упорядочить процедуру регистрации в социальных сетях, усилить работу психологов в школах и др. Но все предлагаемые меры — лишь борьба со следствием, а не с причиной, которая связана с общим стратегическим курсом в сфере образования и воспитания, приспособленным к ценностям виртуального цифрового общества.

Исследующий проблему указанных «групп смерти» психоневролог, к.м.н. В.В. Новиков пишет: «Эти сообщества предлагают целевой детско-подростковой аудитории квест (приключенческую игру), связанный с выполнением ряда тематических пошаговых заданий. Одной из заключительных тем этого квеста часто выступает реальный или вымышленный суицид, а предварительными шагами — парасуицидальные действия. Массовость явления не вызывает сомнений… По мнению К. Daine et all, клиническая оценка угрозы совершения молодыми людьми парасуицида и самоубийства должна включать подробный анализ использования пациентом интернета, поскольку групповое воздействие, в т. ч. осуществляемое через интернет, является ведущим фактором суицидального риска»^[280].

Связи влияния интернета с ростом детских суицидов посвящены многочисленные исследования российских учёных, основываясь на которых В. Новиков делает следующие заключения.