Читать книгу - "Кто такие русские - Сергей Кара-Мурза"

Цель информационно-психологической войны — нанести народу тяжелую культурную травму. Ее определяют как «насильственное, неожиданное, репрессивное внедрение ценностей, остро противоречащих традиционным обычаям и ценностным шкалам», как разрушение культурного времени-пространства (М.М. Бахтин называл такие культурные травмы «временем гибели богов»). Теория культурной травмы возникла именно при анализе операций разрушения национальной идентичности.

Культурная травма — это средство войны, а не реформы. В определении понятия реформа сказано, что она «не может попирать человеческую природу и противоречить ее базовым инстинктам». Человеческая природа каждого народа — это укорененные в подсознании ценности, которые уже не требуется осознавать, поскольку они стали казаться «естественными». Изменения в жизни русских в 90-е годы именно попирали эту «природу» и противоречили «базовым инстинктам» подавляющего большинства народа.

Многие народы пережили культурные травмы, и это надолго определяло их судьбу. Типичный случай — русская Смута начала XVII в. Тогда же в обиход вошли понятия, точно соответствующие сути современной теории (например, слово чужебесие как смертельно опасное для народа внедрение чужих нравов и порядков).

Культурная травма, нанесенная нашему народу, в начале 90-х годов привела к культурному шоку. Он вызвал тяжелый душевный разлад у большинства граждан. Тогда 70 % опрошенных относили себя к категории «людей без будущего».

В силу инерции народной коллективной памяти, сохранившей образ Великой Отечественной войны 1941–1945 гг., мы понимаем слова информационно-психологическая война как метафору. Это, мол, не война, а борьба идей и образов. В действительности речь идет о настоящей войне, которая уже более полувека считается особым видом боевых действий и которая была важнейшим типом всей совокупности операций холодной войны против СССР.

В американском руководстве по психологической войне (1964) говорится, что цель такой войны — «подрыв политической и социальной структуры страны-объекта до такой степени деградации национального сознания, что государство становится не способным к сопротивлению». Как пишет французский специалист, с конца 60-х годов «ЦРУ вышло за рамки обычного шпионажа, где, впрочем, не достигло больших результатов, для того чтобы начать действительно современную психологическую войну».

Уже один из первых теоретиков информационной войны Г. Лассуэлл в своей «Энциклопедии социальных наук» (1934) отметил важную черту психологической войны — она «действует в направлении разрыва уз традиционного социального порядка». Национальность и является главным выражением «традиционного социального порядка» народа. А главным смыслом «уз» этого порядка является соединение людей в народ. Их и разрывает психологическая война.

В начале 70-х годов советологи США, опираясь на достижения современной этнологии, пришли к выводу, что мировоззренческий кризис, вызванный быстрой модернизацией и урбанизацией советского общества, а также сложность сложившейся в Российской империи и сохраненной в СССР конструкции межэтнического общежития оказываются наиболее уязвимыми точками советской государственности. Главным направлением психологической войны против СССР стало с этого времени не политическое и социальное самосознание советских людей, а именно национальное сознание. Имеются в виду и его духовные структуры (понятия, символы, история, художественные образы), так и те общественные институты, которые эти структуры создают, обновляют, охраняют (образование, СМИ, искусство). Все это подвергалось атакам с оружием, которого мы не знали.