Читать книгу - "Кремль. Отчет перед народом - Сергей Кара-Мурза"

Как же, в целом, ведут себя в этой обстановке наши люди, вышедшие из советского строя? Они проявляют такой уровень терпимости, разумности и достоинства, какой и не снился «цивилизованным» обществам Запада. Наши СМИ, которые раздувают миф о ксенофобии русских (а тем более преступный миф о «русском фашизме»), ведут сознательную информационную войну против России. Те интеллигенты и политики из кавказских республик, которые этот миф поддерживают, ведут войну против своих народов. Если бы русские восприняли хотя бы ничтожную долю расизма и той ненависти к «мигрантам», которые пылают в сознании западного среднего класса, Россия уже была бы взорвана и забрызгана кровью и малых народов, и самих русских.

* * *

Для русского уха слово «ксенофобия» звучит как-то зловеще. Изначальный же смысл скорее должен внушать сочувствие. По-гречески «ксенос» – чужой (отсюда «ксения» – гостеприимство); «фобия» – страх, причем тягостный, навязчивый. Ксенофобия – боязнь чужого. Но изначальный смысл никого не интересует, прикрываться им нельзя. В настоящее время слово это приобрело определенно отрицательный смысл и означает неоправданную неприязнь или даже ненависть к чужим, и даже шире – к «иным».

В широком смысле слова под иными могут пониматься люди иных социальных групп или культур. Можно с натяжкой назвать ксенофобией неприязнь к панкам или интеллигентам («Ишь, нацепил очки и шляпу!»), но это будет тонко. Главное употребление слова – неприязнь к этнически иным людям, к «другой нации». Иногда эта нелюбовь ограничивается интеллектуальной сферой – человек не любит «иных», думает об этом, рассуждает, но ведет себя с ними корректно и может даже при случае встать на их защиту от хулиганов. Другое крайнее выражение ксенофобии – агрессивная активность, вплоть до нападений, избиений и даже убийств. Понятное дело, имеются в виду акты насилия, не вызванные личной враждой по какой-то конкретной причине.

Ксенофобия – понятие широкое, родовое. Иногда она сводится к расизму – враждебности к людям иных рас («цветным»), иногда к национализму – нелюбви к гражданам других наций, даже независимо от их расы или этнической принадлежности. Для нас в России самым актуальным в данный момент видом ксенофобии стала враждебность к тем нерусским меньшинствам, которые антропологически отличаются от русских. То есть отличаются внешними признаками – цветом кожи, формой лица. На шведа не обратят внимания, а к таджику или индусу могут пристать. По существу, еще более актуальным видом ксенофобии в некоторых регионах РФ стала русофобия. Но о ней пресса и правозащитники молчат, да и мы пока трогать не будем – об этом надо говорить особо.

Не будем идти на поводу у демагогов и возбуждать страсти – ни в ту ни в другую сторону. Упорядочим вопрос хладнокровно.

Здоровое отчуждение от «иных» совершенно необходимо для существования любой человеческой общности и даже личности. Каждый человек имеет свое «пространство» и должен защищать его от непрошеных вторжений чужих людей. Даже соборная личность, при ее крайней всечеловечности, не может «слиться» с другими – или она перестанет быть личностью. К такому слиянию (впрочем, только со своей нацией) стремились фашисты – потому и одели своих приверженцев в одинаковые рубашки («одна рубашка – одно тело»).

Очень важно охранять свои границы для семьи. Есть нормы гостеприимства и отношений с чужими, свои в каждой культуре. Они имеют четкий предел, за который «посторонним вход воспрещен». Если он не соблюдается, семья гибнет. Ксенофобия – страж этого предела. У нас проблема в том, что для нынешней российской элиты, которой служат СМИ и большинство интеллектуалов, ксенофобия русских является пороком и преступной наклонностью, а ксенофобия, скажем, англичан заслуживает всяческого уважения. «Мой дом – моя крепость» – ах, какие мудрые пословицы у этих англичан! Как нам еще далеко до Европы!

Этническое самосознание любого народа возникает при делении людей на «мы» и «они». Здесь всегда есть примесь ксенофобии. Требовать ее полной ликвидации – значит запретить народу обладать собственной идентичностью. Это – враждебная демагогия, не надо на нее уши развешивать.

Сложным становится эта проблема, когда ксенофобия приобретает болезненный, агрессивный и организованный характер. Особенно когда она политизируется, то есть организация, собравшаяся на платформе ксенофобии («борьбы с чужими»), претендует на политическое влияние и делает программные заявления. Явно или слегка прикрыто она выдвигает проект жизнеустройства, на который вынуждены соответственным образом реагировать те народы, группы и личности, которые становятся объектом этой ксенофобии. Этот проект может иметь разрушительные последствия для страны, причем не только для жертв ксенофобии, но и для тех, от имени которых он выдвигается (как, например, проект «Россия – для русских!»). Значит, агрессивная ксенофобия какой-то части народа может его раскалывать и даже вести к гражданским войнам большей или меньше интенсивности. Это – исторический факт.

Россия сейчас находится в состоянии глубокого и длительного кризиса, который создает массу веских причин для ксенофобии разных типов и разной степени. Если ее умело направлять, да к тому же слегка финансировать, она становится мощным политическим инструментом для разрушения даже великих и культурных стран.

* * *

Исторически русская культура всегда удерживала ксенофобию на низком уровне – в отличие от Запада, где рано начали складываться национальные государства на основе сплочения «против иных». Русские отличались большой уживчивостью, что и позволило им быстро прирастать в численности и расселиться по очень большой территории (включая Аляску и Калифорнию). Очень показательно поведение русских в зонах межэтнических контактов – на тех окраинах, куда крестьяне убегали в «казаки». Казаки быстро осваивали местные способы ведения хозяйства, одежду и утварь, заводили тесные дружеские отношения, осваивали язык местных народов. У них не было тех барьеров, которые создает избыточная ксенофобия.

Так, ксенофобия, которая наблюдается в среде русских сегодня, является не нормой, а признаком болезни общества – аномалией. Она вызвана общим длительным кризисом. Но даже эта кризисная ксенофобия не идет ни в какое сравнение, с тем, что наблюдалось в периоды кризисов на Западе. Когда на Западе зарождалась рыночная экономика, разорявшая большие массы крестьян, ремесленников и даже дворян, возникала острая вражда к носителям «духа рынка», финансистам и торговцам. Поскольку основную массу их составляли евреи, эта вражда принимала форму юдофобии (ксенофобии по отношению к евреям). Это приводило к тотальному изгнанию евреев из страны (как в Англии, Франции, многих областях Германии и Италии, позже в Испании в 1492 г.) и преследованию тех крещеных евреев, которых подозревали в тайном исповедовании иудаизма, при этом изгнанные бежали в основном в славянские страны. О кризисной ксенофобии в Германии 30-х годов и говорить нечего.

Иногда говорят, что присущая кризисам ксенофобия имеет чисто социальные основания и является лишь средством сплотить свою этническую общность для решения экономических проблем (конкуренции). Да, такой мотив имеется. Но дело в том, что момент становления ксенофобии как явления и ее дальнейшее развитие – разные вещи, как и в любом конфликте. Выпущенный из бутылки джинн ксенофобии начинает жить своей жизнью. Выше уже упоминалось, что в России начала ХХ в. на окраинах произошли погромы, первый – в Кишиневе в 1903 г. Он был вызван экономическими причинами – торговцы-молдаване не могли конкурировать с евреями. Но затем порожденная конкуренцией ксенофобия оформилась как идеологическая доктрина и стала фактором политики. Возник обобщенный образ врага, дающий людям простое объяснение кризиса и вызванных им бедствий.