Читать книгу - "Наши разногласия. К вопросу о роли личности в истории. Основные вопросы марксизма - Георгий Валентинович Плеханов"

дворы переносят с одинаковой легкостью гнет государственных налогов. Таким-то образом, община распадается на «красную» и «холодную» стороны, на слой богатых, «хозяйственных мужичков», и слой бедняков, превращающихся, мало-помалу, в «пустырников». Тогда переделы становятся в высшей степени невыгодными для исправных хозяев. Последним приходится «трудиться не на себя, а на своих малосильных и неисправных соседей». Само собою понятно, что зажиточные крестьяне стараются избежать этой, печальной для них, необходимости; они начинают очень несочувственно относиться к переделам. Мы можем сказать, поэтому, что неравенство, необходимо возникающее в общине, в известный более или менее ранний период ее существования, также необходимо ведет к удлинению сроков переделов. Но на этом дело не останавливается. С удлинением сроков переделов неравенство между общинниками не только не исчезает, но, напротив, еще более усиливается. Домохозяева, имеющие возможность лучше обрабатывать свои наделы, не боятся теперь, что земля их «завтра» же перейдет в другие руки. Они возделывают ее с большим старанием, не останавливаются перед затратами на ее улучшение. Эти заботы естественно вознаграждаются лучшими урожаями. Хорошо обработанная полоса исправного домохозяина приносит бóльший доход, чем еле вспаханные наделы деревенской «черноты»[153]. Благодаря этому, в общине повторяется старая, но вечно новая история, рассказанная в притче о талантах: исправные домохозяева становятся еще «исправнее»; бедняки – еще беднее. Зажиточные домохозяева образуют между собою оборонительный и наступательный союз против «черноты», за которой остается еще право голоса при решении мирских дел и которая может потребовать переверстки. Желая, во что бы то ни стало, сохранить за собою лучше обработанные полосы общинной земли и не решаясь или не будучи в состоянии установить подворно-наследственное владение, зажиточные крестьяне прибегают к следующей, весьма остроумной, мере. Они выделяют свои земли в особый участок, из которого наделы отводятся лишь исправным домохозяевам. «Мирское поле разбивается на две неравные части: одна, состоящая из лучших ярусов, идет в надел исправным хлебопашцам и обрабатывается ими; другая, состоящая из худших ярусов, поступает в надел бесхозяйным дворам и лежит в пустырях»[154]. Бедняки лишаются, таким образом, всякой надежды когда-нибудь получить в свое распоряжение хорошо обработанную землю своих счастливых соседей. Община радикально изменяет свой характер: из оплота и опоры беднейших своих членов она становится источником окончательного их разорения. Удлинение сроков переделов, явившееся как результат неравенства между общинниками, ведет лишь к усилению неравенства и окончательному подрыву сельской общины.

Добиваясь осуществления своих требований, наши реформаторы полагают, что они работают для упрочения «вековых устоев, выдержавших» и проч., и проч., т. е., переводя с народнического языка на общечеловеческий, – для сохранения общинного землевладения. Но жизнь готовит им немало самых неприятных неожиданностей. Увеличение наделов и уменьшение податей приведет к тому, что крестьяне станут «дорожить» землею; а там, где ею «дорожат», не любят переделов и стремятся удлинять их сроки; а там, где удлиняются сроки переделов, возрастает неравенство между общинниками, крестьяне исподволь и самою логикою вещей подготовляются к подворно-наследственному владению. Словом, мера, рекомендуемая как средство сохранения общины, только увеличит ту неустойчивость ее равновесия, которая и теперь уже поражает беспристрастного наблюдателя; эта мера будет настоящим подарком данайцев для общины. Нужно сознаться, что только с помощью очень пылкой фантазии и довольно крупной дозы невежества можно строить какие-нибудь реформаторские планы на шатком основании бытовой формы, находящейся в таком безвыходном и противоречивом положении.

Противоречия, свойственные данной социальной форме, неизбежным и роковым образом отражаются на образе мыслей и на поведении ее сторонников. Наши народники-легалисты, столь плодовитые на всякого рода рецепты для поддержания и упрочения «вековых устоев русского народного быта», не замечают, что фактически они все более и более становятся выразителями интересов той части крестьянства, которая является представительницей индивидуалистического принципа и кулацкой наживы.

Толки о народном кредите и умиление перед так называемыми «мирскими» арендами помещичьих земель могут служить новыми примерами близорукого отношения к интересам общины. В сущности, как мирская аренда, так и мелкий поземельный кредит нисколько не упрочивают дорогих нашим народникам «устоев» и даже прямо подрывают общинный принцип. Мы еще вернемся к этому предмету, но прежде считаем нужным покончить с другими, уже затронутыми нами, причинами разложения общины.

Мы знаем уже, что крестьяне стоят за удлинение сроков переделов мирской земли в интересах лучшей ее обработки. Они не хотят «хорошо работать» на той полосе, которая может скоро перейти в чужие руки. Хорошая обработка земли предполагает затрату не только живого труда работника, но и мертвых продуктов его прошлого труда, тех средств производства, которые в буржуазной экономии носят название капитала.

Эти затраты «капитала» окупаются в более или менее продолжительный период времени. Одни уже через год или через несколько лет сполна возвращаются собственнику, в виде увеличенного дохода с его земли; другие требуют, напротив, весьма продолжительного времени для своего оборота. Первые называются затратами оборотного, вторые – затратами постоянного капитала. Само собою понятно, что чем более будут возрастать затраты постоянного капитала в крестьянском земледелии, тем более будет усиливаться у богатых и зажиточных домохозяев стремление удерживать свои наделы в течение возможно более длинного срока. Унавоживание земли – не бог знает какая затрата, а между тем мы видим, что и оно уже вызывает у некоторой части нашего крестьянства враждебное отношение к переделам. «Это дурно, потому: у меня три коровы, а у него один петух» – отзываются о переверстках земли крестьяне Сенгилевской волости, Юрьевского уезда[155]. Что же будет со введением более рациональных способов хозяйства, интенсивной культуры, многопольной системы? Общинное землевладение, несомненно, явится серьезным препятствием для их упрочения. Оно и теперь уже ведет к таким ненормальным явлениям, как отказ от удобрения пахотных полей. В Калужской губ., некоторые «крестьяне почти все удобрение вывозят на коноплянники, а поля свои очень мало удобряют из опасения, что при переделе удобренная полоса перейдет к другому хозяину». В Московской губернии «вывозка навоза на пашню останавливается года за 3 до передела». В Кинешемском уезде, Костромской губернии «есть примеры, что зажиточные крестьяне продают накопленное удобрение», не решаясь, по указанным причинам, вывозить его в поле. В Тульской губернии «у крестьян, не вышедших еще на выкуп и остающихся до времени на оброчной повинности, поля с каждым годом приходят к истощению, по случаю неудобрения, ибо навоз не вывозят на поля уже десятый год и хранят его до раздела земли». Наконец, в Сызранском уезде Симбирской губернии «из многих сведений о сдаточных ценах явствует, что наемная цена земли при общинном землевладении (при сдаче целыми наделами), в среднем выводе, вдвое ниже наемной цены земли, находящейся в личной собственности, при подворном владении. Это факт, не подлежащий сомнению; удостовериться в этом легко из книг, сделок и договоров в