Читать книгу - "Страх и отвращение предвыборной гонки '72 - Хантер С. Томпсон"

Только сумасшедший будет выполнять такую работу: 23-е предварительное голосование за пять месяцев, убойное пьянство от рассвета до заката и огромные волдыри по всей голове. В чем смысл? И это свет в конце тоннеля?

Краус снова кричит. Они хотят больше материала. Он послал им все, что у него было, по покушению на Уоллеса, и теперь они хотят мой. Этим слабоумным сукиным детям надо подписаться на новостную рассылку, заполучить один из этих здоровенных электронных аппаратов Associated Press, которые выплевывают по 50 слов в минуту 24 часа в сутки, и получать себе сборную солянку из новостей. Просто рви куски ленты и печатай все, что попадется под руку. Буквально на днях в новостной рассылке Associated Press была история о человеке из Арканзаса, который принимал участие в каком-то конкурсе и выиграл двухнедельный отпуск — все расходы оплачены, — куда бы он ни пожелал отправиться. Любое место в мире: Монголия, остров Пасхи, Турецкая Ривьера… Но его выбором стал Солт-Лейк-Сити, и именно туда он и поехал.

Зарегистрирован ли этот человек как избиратель? Терзают ли его когда-нибудь какие-нибудь сомнения? Может, он купался в крови агнца?

* * *

Это уже перебор. Уровень шума внизу говорит о том, что Краус больше не может динамить их. Так что пора становиться серьезнее: сначала Коламбус, штат Огайо, а затем Омаха. Но в основном Коламбус, только потому, что эта штука начиналась — в моей голове по крайней мере — как довольно серьезный отчет о предварительных выборах в Огайо.

Тогда мы решили объединить его со злополучным «портретом Макговерна». Поэтому договорились встретиться с Джорджем в Небраске. Я вылетел из Вашингтона, а Веннер прилетел с побережья — как раз вовремя, чтобы пожать руку кандидату на его пути в аэропорт.

Нет, я хочу быть справедлив: разговор состоялся, и что-то даже начало вырисовываться.

Но не «портрет». У нас все еще оставалось пять пустых полос. Так что я вернулся в Вашингтон и на несколько дней усиленно засел за них, а Краус, в свою очередь, подъехал из Бостона, чтобы помочь мне… Однако ничего все равно не получалось. Мы решили похоронить эту идею и делать вид, что этого материала никогда не было. Тим вернулся в Бостон, а я отправился в Нью-Йорк в полубезумном состоянии, чтобы рассказывать о себе и своем знании в Школе журналистики Колумбийского университета.

В тот же день в Джорджа Уоллеса стреляли на митинге в штате Мэриленд примерно в 12 минутах ходьбы от моего дома. Это стало главной политической новостью года, а пять чертовых полос по-прежнему пустовали. Краус немедленно прилетел обратно из Бостона, я тоже ломанулся из Нью-Йорка, но к тому времени, как мы добрались туда, все уже было кончено.

То, что за этим последовало, — одна из самых отчаянных сдач работы в последнюю минуту в истории прессы и первый столь масштабный эксперимент с гонзо-журналистикой, который мы осуществили, разодрав на части мою записную книжку с заметками по предварительным выборам в Огайо и отправив около 50 страниц нацарапанных как курица лапой комментариев прямиком в набор.

Но у нас не было выбора. Масло уже кипело на огне. Когда наступают крутые времена, надо браться за дело круто. Так сказал Эд Маски.

* * *

Моей следующей задачей после избрания моего брата президентом Соединенных Штатов будет политическое уничтожение Хьюберта Хамфри.

Роберт Кеннеди после предварительных выборов в Западной Вирджинии в 1960 году

Странно, как такая вещь может застрять в памяти. Я могу ошибиться в одном или двух словах, но фразу в целом помню… И теперь, 12 лет спустя, на рассвете дождливого серого дня в Омахе, Небраска, она возвращается ко мне с мстительной ясностью, заставляя снова задаться вопросом, все ли в порядке с моей головой.

В те времена Бобби еще был «безжалостен»… Подходящее слово, чтобы описать, что я чувствую сейчас после просмотра утренних новостей CBS, в которых сообщили, что Хьюберт только что выиграл предварительные выборы в Западной Вирджинии. Он побил Джорджа Уоллеса два к одному и теперь направляется в Калифорнию на определяющую ход выборов церемонию 6 июня.

Это очень удобно для меня, потому что я планирую оказаться в Калифорнии в то же время: выбраться на дорожные испытания нового «Винсент Черная тень»… И, возможно, поездить за Хьюбертом некоторое время, преследовать его по всему штату, как Голем, и фиксировать его финальное действо для потомков.

Помнишь меня, Хьюберт? Я тот, кому вдарили по животу полицейской дубинкой на углу Мичиган и Бальбоа в тот дьявольский вечер среды четыре года назад в Чикаго… В то время как ты смотрел вниз из своего люкса на 25-м этаже «Хилтона» и обливался слезами из-за слезоточивого газа, поднимающегося от Грант-парка.

Я никогда не таю обиду дольше, чем нужно, Хьюберт, и у меня такое чувство, что мы собираемся списать все со счетов. Большой Эд был первым… Затем ты… А после этого кто-то другой.

Ничего личного. Но пришло время платить. Ворон выкликает твое имя, Хьюберт; он говорит, что ты все еще кое-что должен, и долги придется погасить в полном объеме 6 июня. Монетой этого королевства, и на это раз никаких кредитов, никаких отсрочек.

Сегодня с утра с головой у меня не очень. Эти зверские ночи вторника губят мое здоровье. На прошлой неделе в это время я расхаживал по своему номеру на седьмом этаже отеля «Нейл Хаус Мотор» в городе Коламбус, Огайо, время от времени останавливаясь, чтобы взглянуть из окна на ранние утренние автобусы, которые только что поехали по Хай-стрит… Я слушал «Грэйтфул Дэд» и потягивал бурбон, стараясь не отождествлять себя с алкашом, рухнувшим в дверях cалона париков мистера Анджело там, внизу, у светофора, перед прохладной зеленой лужайкой здания Капитолия.

Я только что ушел от Пэта Кэдделла, специалиста по анализу избирателей из команды Макговерна, который, что-то бормоча себе под нос, стоял в коридоре возле оперативного штаба, где он, Фрэнк Манкевич и еще человек шесть всю ночь обсуждали неудачные результаты выборов, полученные из Толедо, Янгстауна и Цинциннати.

«Черт возьми, — бормотал он. — Я все еще не могу поверить, что это случилось! Они украли их у нас! — Он покачал головой и пнул ногой плевательницу, стоявшую у лифта. — Мы выиграли эти проклятые выборы! У нас все было схвачено, мы застолбили выдвижение за нами, но эти гады украли его у нас!»

Это было более или менее правдой. Если бы Макговерн с его организованным в последнюю минуту блицкригом сумел выиграть в Огайо, это бы сломало хребет кампании Хамфри… Потому что Хьюберт был особенно силен именно в Огайо, уверенный, что благодаря старым добрым профсоюзам и неграм победа у него в кармане.

К рассвету среды соперники вроде бы шли голова в голову, но где-то около пяти утра Гарольд Химмельман, наблюдатель Макговерна по Огайо, поднял телефонную трубку в оперативном штабе в «Нейл Хаус» и чуть не упал со стула, услышав результаты подсчетов в центре Кливленда. Макговерн уже победил в трех из четырех избирательных округов в Кайахоге, и все, что ему теперь требовалось, чтобы взять штат — вместе с 38 дополнительными делегатами, зарезервированными для победителя, — это получить более-менее приличные результаты в 21-м округе, у черных избирателей, в вотчине конгрессмена Луиса Стокса.