Читать книгу - "Война иными средствами - Дженнифер М. Харрис"

Но давление может оказаться тщетным, а здоровый аппетит – следующий по значимости параметр после доли рынка. Дефицит энергии и ресурсов в Китае является важнейшим фактором мировой политики в эпоху после холодной войны^[384]. Несомненно, это стратегическая уязвимость. В то же время, как ни парадоксально, сами «размеры» китайского аппетита на ресурсы представляют собой одну из форм геополитического давления. Чтобы понять это утверждение, оценим нефтяную зависимость Америки. Главная причина влияния США на Ближний Восток – причина, по которой нефть торгуется в долларах, – состоит в том, что Америка является одним из крупнейших потребителей нефтяного экспорта (уступая лишь Японии)^[385]. Но более умеренные притязания США на ближневосточную нефть (потому ли, что Америка использует меньше бензина, или потому, что ощущается избыток нефти на внутреннем рынке) могут привести к ослаблению геополитического влияния в регионе и, возможно, будет способствовать окончательному переходу ряда стран в отдаленном будущем на торговлю нефтью в юанях.

Государства применяют энергоносители и сырье для удовлетворения разнообразных геополитических потребностей. Показательный пример подразумевает довольно откровенное принуждение – поначалу это были нефтяные олигархии Персидского залива, которые устроили в 1970-х годах арабское нефтяное эмбарго, а затем к ним присоединилась Россия со своими трубопроводами и угрозами (имеются и другие примеры, в том числе периодические угрозы Китая прекратить поставки топлива в Северную Корею из-за геополитических обострений)^[386]. В апреле 2014 года, когда ситуация на Украине продолжала ухудшаться, вместо обычного письма от главы «Газпрома» партнерам на европейском газовом рынке поступило послание президента Путина, адресованное не главам этих компаний, а руководителям восемнадцати европейских государств. Путин открыто заявил, что поставки газа в Европу находятся под угрозой прекращения^[387]. Впрочем, зачастую геоэкономическое принуждение не высказывается столь явно, чтобы обеспечить результат. Самой перспективы того, что Россия может использовать поставки газа в Европу в качестве оружия в противостоянии за Украину, было достаточно, чтобы умерить пыл политиков ЕС.

С другой стороны, использование энергоносителей и сырья не обязательно должно быть принудительным для достижения геоэкономической эффективности. Некоторым странам оно может послужить своего рода страховым полисом. Катар, давно одержимый идеей сохранить свою самостоятельность и выжить в неспокойном окружении, сегодня поставляет 85 процентов природного газа, необходимого Соединенному Королевству; этот факт наверняка окажется в пользу Дохи, возникни у США, Великобритании или НАТО потребность выполнять свои обязательства по защите этой маленькой страны^[388]. Для ряда стран «трубопроводная политика» соседей является образчиком просвещенного эгоизма. Стремясь укрепить дружественные суннитские монархии в регионе, Саудовская Аравия разрешила правительству Бахрейна – традиционно более популярному у суннитского населения – добывать нефть из саудовских скважин «в кредит»^[389]. Наконец геоэкономика энергоносителей может быть связана с просчитываемыми последствиями. Ради импорта нефти Китай продал Ирану двенадцать танкеров, несмотря на действие санкций. Каждый танкер способен перевезти 2 миллиона баррелей нефти в ближайшие годы, поэтому Иран почти наверняка продолжит экспорт нефти в Китай (помимо прочих стран) – и еще сильнее отдалится от США^[390].