Читать книгу - "Слово в защиту Израиля - Алан Дершовиц"

Бандар полагает, что нежелание Арафата принять сделку в январе 2001 г. было трагической ошибкой — а на самом деле, преступлением. Но говорить об этом открыто значило бы повредить палестинскому делу…

Бандар был особенно сердит на Арафата, потому что если бы он открыто защищал позицию Барака, он бы выглядел сторонником Барака и Израиля. «Я был там. Я свидетель, я не могу лгать», — говорил он в частной беседе.[307]

Но часть своих обвинений он предпочел опубликовать дословно:

«Если быть до конца честным, я до сих пор не оправился внутренне от масштабов упущенной в январе возможности», — сказал мне Бандар у себя дома в Маклине, штат Виргиния. «Тысяча шестьсот палестинцев уже погибли. И семьсот израильтян погибли. На мой взгляд, ни одна смерть этих израильтян и палестинцев не оправдана».[308]

Но это не конец истории. Теперь вернемся к великому плану Арафата вновь перетянуть на свою сторону Бандара, арабские страны и весь мир. План был прост: начать убивать евреев на молитве, израильских подростков в пиццериях и на дискотеках, беременных женщин в торговых центрах, рабочих, закусывающих в перерыве фалафелем, и студентов, обедающих в университетской столовой. Вы можете рассчитывать на ответную реакцию Израиля, особенно если вы сами помогли избрать премьер-министром воинственного генерала, который пообещал жестко бороться с терроризмом. Даже если чрезмерной реакции не будет, какая-то все равно будет, и вы сможете назвать ее чрезмерной. Даже недостаточная реакция на подъем терроризма вызовет некоторые жертвы среди мирного населения, особенно если вы постараетесь расположить фабрики по производству бомб рядом с детскими садами и будете использовать женщин (в том числе, беременных) и детей в качестве живых щитов, заставите их бросать камни и бомбы и даже стать террористами-самоубийцами.

План сработал даже в отношении Бандара, который прекрасно осознавал, что делает Арафат. Уолш описывает, как король смотрел телевизор и увидел израильского солдата, толкающего палестинскую женщину. Король позвонил Бандару: «Вот оно! Вот ублюдки! Даже женщины — они ведь их ногами топчут!»[309]

Бандар описывал гнев короля, особенно против израильской практики разрушать дома членов семьи террориста: «Нам интересно, как бы американский народ отнесся, если бы президент Соединенных Штатов приказал разрушить дома, принадлежащие семье Маквея или сжечь их фермы», — сказал он, имея в виду террориста из Оклахома-Сити Тимоти Маквея[310].

Абдалла забыл упомянуть, что семья Маквея не восхваляла поступок своего сына. Они также не помогали ему и не поощряли его стать мучеником. Более того, его акция не стала частью осознанных действий по запугиванию мирных жителей.

В результате израильского ответа на просчитанный палестинский терроризм Абдалла приказал Бандару встретиться с президентом Бушем. На одной из таких встреч Бандар показал Бушу фотографии убитых палестинских детей. Он показал Бушу не фотографии еврейских детей (которых намного больше), сознательно убитых палестинскими террористами, а фотографии палестинских детей (часть из которых были террористами-самоубийцами), которые случайно погибли от рук израильских солдат. Но фотография мертвого ребенка обязательно вызывает сильные чувства, и, как сообщает Уолш, «глаза Буша увлажнились».

Подобные односторонние картинки демонстрировались в арабском и мусульманском мире, формируя активную поддержку палестинцам и ненависть к израильтянам, что как раз и планировал Арафат. Терроризм лучше действует на арабскую улицу, чем переговоры, особенно если он влечет за собой осознанный двойной эффект: «мужественная» мученическая гибель террористов-самоубийц, которые убивают ненавистных израильтян, влечет за собой реакцию Израиля, которая, в свою очередь, порождает новых палестинских мучеников. Такие настроения на арабской улице быстро переходят в давление на арабские правительства, которые, в свою очередь, оказывают давление на Соединенные Штаты. В данном случае Бандар вынуждал американцев контролировать израильтян, «даже если они не верят Арафату».

Бушу не прибавило популярности в арабском мире то, что он, казалось, возлагал всю вину на Арафата. В мае король Абдалла публично отклонил приглашение в Белый дом. «Мы хотим, чтобы они взглянули на реальность и осознали свою ответственность», — сказал он журналисту Файненшнл таймс. «Разве они не видят, что происходит с палестинскими детьми, женщинами и стариками — унижение, голод?»[311]

Результатом этого давления стало заявление президента Буша в пользу палестинского государства — президент США впервые официально одобрил эту идею. Лично я одобряю создание палестинского государства, но такого, которое должно увенчать многочисленные попытки борьбы с терроризмом, а не стать наградой за усиление терроризма, превратившегося в хорошо просчитанную тактику для достижения государственности. Обратите внимание, как Арафат манипулирует общественным мнением, то открывая, то закрывая террористический клапан. Даже те, кто разумом понимает, что делает Арафат — например, принц Бандар — и что он несет полную ответственность за коллапс мирного процесса, теперь эмоционально вынуждены поддерживать «жертв» чрезмерной реакции Израиля на терроризм, хотя изначально рассчитывалось, что терроризм вызовет такую реакцию и такой эмоциональный ответ во всем мире. Терроризм работает, и Арафат пользуется этим фактом.

Палестинское руководство совершило трагическую ошибку, отвергнув мирные предложения Барака-Клинтона в 2001–2002 гг. Но большинство палестинцев обвиняют Израиль в ошибках собственного лидера. Это часть старой схемы, которую описал историк Бенни Моррис в своей статье, опубликованной в апреле 2003 г.:

Одна из характерных черт палестинского национального движения состоит в палестинском взгляде на себя как на вечную жертву других — османских турок, британских офицеров, сионистов, американцев, — они никогда не считают себя (по крайней мере, подавляющее большинство из них) жертвами собственных ошибок и беззаконий. Если верить палестинской идеологии, они сами никогда не поступают неправильно; их беды всегда на совести других. Неизбежным следствием этого отказа признавать собственные исторические грехи стало вечное палестинское нытье — боюсь, что это уместный термин, — обращенное к внешнему миру с требованием спасти их от того, что на самом деле лежит на их совести.[312]