Читать книгу - "1937 год: Н. С. Хрущев и московская парторганизаци - Кирилл Абрамян"

Но прежде Хрущев обратился к своему многолетнему покровителю и куратору московской парторганизации Л.М. Кагановичу. «Я считаю, очень острый вопрос, аресты идут, скажу, меня раз – и арестуют. Я пойду к Сталину и скажу, чтобы Сталин знал» – так передавал смысл своего разговора с Кагановичем Никита Сергеевич в 1950-е гг. Каганович не поддержал этого шага^[484]. Как потом вспоминал Лазарь Моисеевич, прежде чем выдвинуть Хрущева на работу в МК ВКП(б), он сообщил Сталину о его прошлых прегрешениях, и тем не менее Сталин одобрил это выдвижение^[485]. Возможно, в 1937 г. Лазарь Моисеевич не хотел лишний раз заострять внимание Сталина на троцкистских прегрешениях еще одного своего выдвиженца и тем самым дополнительно осложнять собственное положение.

Несмотря на отговоры, Хрущев все-таки решил встретиться со Сталиным. Выслушав Никиту Сергеевича, вождь, после некоторых колебаний, посоветовал рассказать об этом факте на конференции^[486]. Как вспоминал Хрущев, разговор происходил в присутствии

B. М. Молотова. Судя по записям журнала посещений кабинета Сталина, подобная беседа могла состояться либо 9 апреля, либо 17 мая 1937 г. Только в эти дни Хрущев ненадолго оставался вместе с Молотовым и Сталиным^[487]. Как показали дальнейшие события, Никита Сергеевич не зря беспокоился о своем прошлом.

На одной из этих встреч Хрущев поставил и вопросы, связанные с организацией предстоящей городской конференции. Хрущев вспоминал: «Рассказал ему о сложившихся в городе условиях, о том, как по инструкции должна проводиться конференция и какие бывают при этом извращения. Особенно меня беспокоили крикуны, которые привлекали к себе внимание. Тогда мы подозревали, что это, возможно, люди, связанные с врагами и отводящие удар от себя». Однако никаких особых указаний Сталин в этой связи не дал. Вождь лишь повторил ранее заявленное – строго придерживаться устава ВКП(б) и инструкции по организации выборов парторганов от 20 марта 1937 г. ^[488]

Московская городская партийная конференция открылась 22 мая, одновременно с Ленинградской. После произошедших выборов в первичных организациях, на фоне развернувшейся кампании по поиску шпионов и вредителей, создалась общая неуверенность на всех партийных уровнях. Партконференции других регионов затягивались и проходили в напряженном режиме. Так «Правда», освещая работу других конференций, писала 17 мая о Новосибирской VI городской партийной конференции: «Конференция проходит исключительно неорганизованно. Все делегаты присутствовали на конференции только в день открытия. Во время заседаний зал наполовину пуст»^[489]. О Свердловской городской конференции 28 мая газета сообщала следующее: «Несколько дней заседает Свердловская городская партийная конференция, открывшаяся 24 мая. […] Уже во время выборов в руководящие органы конференции выявилась неприглядная картина: из списка кандидатов в члены президиума отведены два секретаря райкомов Федченко и Маргевич как негодные работники, наделавшие много грубейших ошибок, не внушающие доверия. Отвели также из кандидатов в члены мандатной комиссии редактора Жуховицкого, как человека, лишенного большевистской бдительности и принципиальности»^[490].

Парторганизации Москвы и Ленинграда всегда выступали «подлинными лабораториями большевистского опыта, организаторами новых успехов и побед»^[491]. Поэтому «Правда» 23 мая 1937 г. в передовице о партийных конференциях Москвы и Ленинграда подчеркивала их значимость: «Вся партия будет внимательно следить за работой городских партийных конференций Москвы и Ленинграда, ибо здесь сосредоточен самый передовой опыт, здесь партийные организации работают в непосредственной близости к Центральному комитету»^[492]. Можно понять, какая огромная ответственность за проведение московской конференции лежала лично на Хрущеве.

Информация о ходе заседаний московских конференций в «Правде» подавалась дозированно. Однако общие сведения, текущие процессы в партии, накал обсуждений простой обыватель уяснить мог. Некоторые из выступлений были даже опубликованы местной союзной печатью (доклад Хрущева на городской конференции, выступление Стецкого), что лишь подчеркивало их важность.

В день открытия московской партконференции в «Правде» появилась передовица – ответ на публикацию в «Дейли геральд» (печатного органа лейбористской партии и генерального совета тред-юнионов Великобритании) статьи в защиту осужденных по политическим процессам. Особо выделялись в ней тезисы, свидетельствующие, что репрессии принимают новый оборот: «Нет и не будет пощады шпионам, диверсантам, террористам, которые подымают руку на жизнь трудящихся Советского Союза!»; «Шпионов и диверсантов мы и впредь будем истреблять!»; «Врагам СССР мы житья не дадим!»; «За каждую каплю пролитой рабочей крови враги СССР расплатятся пудами крови шпионов и диверсантов!»^[493] Именно эти тезисы процитировал в своей вступительной речи Хрущев, дав тем самым ясно понять, как нужно развертывать большевистскую критику и самокритику недостатков партийной работы, укреплять «бдительность каждого большевика в отношении врагов нашей партии и народа – троцкистов, зиновьевцев, правых – этих фашистских шпионов, изменников родины»^[494].

О том же Никита Сергеевич сказал и на утреннем заседании конференции 23 мая, выступив с отчетным докладом о работе МГК ВКП(б). Призывая к бдительности, он, в частности, отметил: «Некоторые из хозяйственников продолжают успокаивать себя успехами, не замечая, что у них подчас из карманов торчат контрреволюционные уши врагов. Мы обязаны строго расследовать даже малейшие заминки в работе, потому что за ними подчас кроются большие дела»^[495]. Сообщив о критике на февральско-мартовском пленуме ЦК и в КПК при ЦК ВКП(б), Хрущев признал, что «в московской организации были допущены перегибы и ошибки в исключении из партии за пассивность и малозначащие проступки»^[496]. Видимо, вспоминая критическое выступление Яковлева, Никита Сергеевич подчеркнул, что восхваления усыпляют бдительность, признав и свою вину: «Тут я был лично виноват, что допустил чрезмерное употребление всяких имен-отчеств, всяких выступлений и т. д. по делу и без дела»^[497]. Однако прошедшие «под знаком повышения бдительности, под знаком дальнейшего разоблачения и выкорчевывания врагов партии и народа» выборы, по мнению Хрущева, «улучшили состав руководящих партийных органов»^[498].