Читать книгу - "Юрий Андропов: реформатор или разрушитель? - Олег Хлобустов"

Как вспоминал заместитель председателя КГБ Ф. Д. Бобков, имевший возможность откровенно докладывать о положении в стране, Андропова волновала утрата авторитета партийных секретарей именно вследствие их самоизоляции от потребностей и нужд граждан, отрыв их от народа. Что закономерно «порождало недоверие населения к партийным органам и к партии в целом. Да и сама внутрипартийная жизнь теряла свою привлекательность, окостеневала. Критический взгляд на происходящее в стране в партии выхода не находил, что порождало апатию партийных масс. Участие в партийной работе приобрело формальный характер… Его заботило и беспокоило многое. Главное — доверие людей к партии и государству, вера народа в будущее, благосостояние всех, живущих в социалистическом государстве. Конечно, осуществить все это и обеспечить необходимый рост экономики можно было только в условиях безопасности государства… Он не терпел пренебрежительного отношения к письмам и просьбам людей. Они не должны были оставаться без ответа».

В этой связи приведем также свидетельство работника аппарата ЦК КПСС того времени В. М. Легостаева, писавшего, что к моменту возвращения Андропова на Старую площадь уже ощущалось осложнение обстановки в стране: «Тревожными объективными показателями нездорового состояния общества стали рост в нем коррупции, стяжательства, аморализма. По полученным впоследствии данным, в период с 1975 по 1980 г. количество хищений государственного и общественного имущества увеличилось в стране на треть, выявленных фактов взяточничества — почти наполовину, спекуляции — на 40 процентов. Из всех осужденных в 1980 г. за взяточничество почти 30 процентов составляли члены и кандидаты в члены КПСС… Все это сдерживало развитие страны, вызывало в народе сильное недовольство, чувство разочарования, неуверенность в завтрашнем дне, жажду перемен. В партийных органах открыто проявлялось критическое отношение к сложившейся ситуации, а в низовых звеньях партии воцарились апатия и пассивное ожидание тех же неизбежных перемен».

Обратим внимание на следующие его строки: «…по полученным впоследствии данным, в период с 1975 по 1980 г…». Следует особо подчеркнуть, что вся эта информация имелась в ЦК КПСС, в его Общем отделе, вотчине К. У. Черненко, но не была доступна даже членам Центрального Комитета партии, а уж тем более — техническому работнику аппарата ЦК.

Так, в угоду стареющему генсеку «подправлялась», «лакировалась» объективная картина происходившего в стране. Хотя, разумеется, Генеральная прокуратура СССР, МВД и КГБ СССР обладала наиболее полной информацией, требовавшей соответствующих партийных «организационно-политических и кадровых» решений.

А вот этого-то как раз не хотелось как дряхлеющему Л. И. Брежневу, так и сонму его ближайших «единомышленников» и сподвижников.

С целью широко познакомить партийные кадры с будущим Секретарем ЦК КПСС Политбюро поручает Ю. В. Андропову выступить с докладом на торжественном заседании, посвященном 112-й годовщине со дня рождения В. И. Ленина. Подобные выступления всегда были особенно почетными и престижными, свидетельствовали о большом авторитете докладчика в партийном руководстве.

И выступление Ю. В. Андропова, безусловно, вызывало повышенный интерес как у зарубежных профессиональных политических аналитиков, так и у широких слоев населения СССР, реально интересовавшихся политикой.

В свете дальнейших событий это выступление в Кремлевском дворце съездов 22 апреля 1982 г. можно считать мировоззренческим манифестом будущего Генерального секретаря ЦК КПСС.

В нем будущий Генеральный секретарь ЦК КПСС подчеркивал важнейшие, на его взгляд, черты коммунистической идеологии, определяющие ее связь с повседневной жизнью и чаяниями людей: «внимание к опыту масс, вера в их творческий потенциал, умение облечь их помыслы, интересы в четкие политические лозунги и программы красной нитью проходят через всю историю ленинизма».

И даже в сегодняшней идеологической борьбе противники марксизма-ленинизма вряд ли смогут опровергнуть слова, выражавшие искренние убеждения Андропова в том, что «Революция победила…Это единство — результат сознательной, целеустремленной работы коммунистов, которые убеждены в том, что творцом подлинно народного общественного строя может быть только народ».

Андропов был убежден в том, что духу марксизма «чужд казенно-бюрократический автоматизм; социализм живой, творческий есть создание самих народных масс. Вот почему наша партия считает своей первейшей задачей непрестанно заботиться о повышении сознательности, политической культуры трудового народа. Чем мы лучше справляемся с этой задачей, тем стремительнее, полноводнее становится поток исторического творчества масс».

Для него было очевидным, что качество и уровень жизни граждан, развития страны напрямую зависят от «выполнения всех наших планов и программ, инициативы и творчества каждого, от ответственности, активности, профессиональной подготовленности каждого труженика».

Говоря об участии граждан в государственном управлении, Андропов подчеркивал, что «Советы — это форма политической организации, открывшая ни с чем не сравнимую возможность собирать, аккумулировать, обращать на общее благо творческую инициативу самых широких масс, учитывать при решении каждого вопроса огромный диапазон мнений и предложений. Это — залог принятия таких решений, которые наиболее точно и полно отвечают интересам всех классов и социальных групп, наций и народностей, всех поколений советского общества».

Как будто предвидя ту логически-идеологическую ловушку, в которую позднее угодит М. С. Горбачев и его не шибко политически «подкованные» «советники», Андропов отмечал:

— В последнее время усиленно эксплуатируется, например, тезис о «плюрализме» как о неотъемлемом признаке демократии. Но как понимать его? Если речь идет о наличии в обществе различных, несовпадающих точек зрения и интересов, то нет общества, где бы не было подобных явлений. Это относится и к капитализму, и к социализму. Однако с той существенной разницей, что при капитализме различие интересов принимает характер классового антагонизма… Что же касается учета, сопоставления, сочетания различных интересов, то тут — в зависимости от исторических традиций, конкретных обстоятельств — могут действовать различные механизмы…

— Учет интересов той или иной социальной группы, — продолжал Андропов, — согласование их с общими интересами всего народа осуществляется в рамках одной партии, через всенародно избранные органы власти, через профсоюзы и всю разветвленную систему общественных организаций.

Но вот именно это и не устраивает западных проповедников «плюрализма». Они пытаются добиться того, чтобы в Советском Союзе и в других социалистических странах была, пусть даже искусственно, создана организованная оппозиция социализму. Понятно, что этого хотят противники нашего строя. Но советские люди ни за что не согласятся с этим. И они сумеют оградить себя как от всякого рода отщепенцев, так и от их зарубежных покровителей. Словом, мы, коммунисты, за развитие демократии в интересах социализма, а не в ущерб ему».

Наверное, многие «партаппаратчики» — а что греха таить, эта прослойка уже зарождалась в недрах партийного аппарата КПСС — на словах соглашались с тем, что «внимание к нуждам, запросам и мнениям советских людей во многом определяет морально-политическую атмосферу любого коллектива, общества в целом. Определяется она, конечно, и тем, как работают партийные, государственные, хозяйственные органы на всех без исключения уровнях… Но это не значит, что у нас нет недостатков и проблем, явлений, с которыми необходимо вести последовательную и решительную борьбу». Да вот только делали из них реальные выводы?