Читать книгу - "Русская матрица. Будет ли перезагрузка? - Сергей Кара-Мурза"

Понятно, что рационально подходить к теме русского национализма можно было только в рамках рационального же отношения к советскому периоду и к советскому проекту в его как социальном, так и национальном срезе. Русская (советская) революция была движением не столько формационным, сколько цивилизационным, и по этой причине националистическим (хотя такого слова в России не употребляли). Эту сторону русской революции хорошо показал Сунь Ятсен, да и практика последовавших за русской революцией освободительных революций незападных стран (от китайской до кубинской).

Но 7 ноября 2007 года на АПН была выложена статья А. Самоварова «Октябрьский переворот. Власть и народ» с торжественным подзаголовком: «Большевики победили, потому что они не были людьми». Статья уныло-антисоветская, в стиле ретро, уместная для 1991 года. Похоже, лучше не нашлось, и дело не в содержании статьи, а в дате опубликования. Подобные статьи и в Интернете, и в «Новой газете» можно публиковать весь год напролет. Но выложить ее в день праздника (в том числе праздника для большой части читателей АПН) — значит иметь для этого очень веские мотивы. Нарочитое оскорбление людей в день их праздника сопряжено с нравственными издержками. Что-то ведь должно их окупить.

Но этот факт не стоил бы замечания, если бы вслед за этой статьей не вышла статья В. Смирнова «Хороший человек из Асбехитахта». Она структурно дополняет статью Самоварова, и вместе они заставляют предположить, что АПН по каким-то причинам производит глубокую перестройку своей идейной, методологической и даже эстетической матрицы. Если так, то очень жаль. Если не так, то мои замечания могут помочь.

Смирнов написал рассказ, доведенный до абстракции учебника по социальной психологии. Каждый образ в нем — «чистая идея». Художественные детали только портят дело и служат лишь для нагнетания эмоций. К тому же они часто экстравагантны, так что не понять, должны ли они создать ощущение реальности или, наоборот, это метафоры в стиле Кафки. Так, о боевиках этнической мафии, шныряющих по Москве, сказано: «у друзей Ашлыха были палки, а к поясам пристегнуты ножи». Какие палки? Как пристегнуты ножи? А вокруг бедер шкура? Да и трудно поверить, чтобы боевик из мафии, причем далеко не рядовой боевик, воровал в больнице «таблетки» с капелькой морфина для онкологических больных.

Тут, правда, рука редактора поработала. К. Крылов сообщает: «Очень полезное и своевременное литературное произведение. Написал его один мой друг, по событиям, ему известным лично. Я, правда, заменил всю конкретику — она, в общем-то, не важна».

Ничего себе, «заменил всю конкретику»! Солженицын отдыхает. Не жену доктора Зарипова бандиты изнасиловали, а корову. И не изнасиловали, а подоили. И не бандиты, а доярка в колхозе «Путь Ильича». Значит, конкретика не важна… Это надо заметить, потому что в статье только конкретика и бьет по чувствам (красный диплом, отрезанный сосок и т.п.). А идейная начинка — очень низкого качества. Но последуем совету главного редактора АПН Крылова и обсудим именно модель — с той конкретикой, которую Крылов посчитал адекватной иллюстрацией основных положений модели.

* * *

Главная идея статьи, верно ухваченная, на мой взгляд, во многих комментариях, сводится к тому, что даже самые лучшие из «азиатов» («асбехов») культурно несовместимы с русскими настолько, что этого не изменить ни образованием, ни чтением, ни проживанием и работой в России. Более того, эта несовместимость делает совместную жизнь «на равных» невозможной, потому что «асбехи» предатели. При малейшей трудности они предают своих русских друзей, а затем и своих жен и детей. Они по своей природе предатели.

Какую же «типовую» фигуру выбрал Смирнов как носителя этих недостойных качеств? Вот основные параметры фигуры: «Машид учился в Москве в медицинском институте и закончил его с красным дипломом… Машид и в самом деле был хорошим врачом. Поэтому его повысили и дали комнату».

Дополнительные данные показывают, что речь идет о человеке из республики СССР (определенно Средней Азии), который юношей приехал в Москву учиться, после чего прожил в Москве вторую половину жизни, честно работая врачом («хорошим врачом»). Это гражданин РФ, который говорит по-русски, читает Набокова, проникся русской культурой и модернизировался настолько, что во время перестройки стал демократом. Если оценивать его с точки зрения русского «имперского» национализма, то лучшего образца «обрусевшего» подданного нельзя придумать. Это — тот максимум, которого в принципе можно добиться, если сохранить Россию как страну полиэтническую — даже в рамках доктрины ассимиляции. Читатель должен прийти к выводу, что недостойные качества у «асбехов» в крови (присущи им генетически), так что единственная возможность русским устроиться — это этническая чистка или апартеид.

Чтобы убедить читателя в порочности Машида Зарипова, Смирнову (под редакцией Крылова) приходится «читать в сердцах» и приписывать ему мысли, которых не мог знать даже близкий друг. Это уже не «конкретика», а фантастика. Вот, друг Машида Володя пустил его жить к себе в комнату и даже иногда уходил ночевать в другом месте, чтобы Машид побыл наедине с молодой женой. А что же этот «асбех» с красным дипломом? Вот что: «Машид был ему благодарен, хотя и недоумевал, почему человек сам уходит из своего дома… С тех пор Машид стал относиться к Володе немножко менее уважительно, чем раньше, но совсем немножко: он ведь был хорошим человеком».

Тем же способом читателю внушается, что этот «асбех» был по природе своей придурком. Вот, на исходе перестройки началась в Средней Азии резня, а Горбачев ее не пресекал. Всем тогда уже были понятны мотивы и Горбачева, и местных мафий, и люди разделились не на дураков и умных, а на тех, кто одобрял это (скрепя сердце из-за крови) как средство развала СССР, и на тех, кто не одобрял. Но Машид этого не понимал, «Машид задумался: может быть, русские ведут себя так униженно потому, что они в чем-то виноваты перед асбехским народом?» Это у него, жителя Москвы, видимо, проснулись асбехские архетипы и примордиальная глупость этого народа.

Другая фантазия еще круче. Вот Машида захватывают бандиты и, угрожая «палками и пристегнутыми ножами», засовывают в джип и везут куда-то к раненому боевику. Какие же мысли и чувства бродят в этот момент в уме и душе этого асбехско-русского интеллигента? «Они ехали в хорошей машине — большой и высокой. Машиду очень понравилась эта машина, и особенно то, что другие машины уступали дорогу». Интересно, это Смирнов придумал или Крылов? Ну и сюрреализм!..

* * *

Давайте теперь, исходя из этих данных, опишем структуру конфликта и соотнесем его с выводом автора. Вывод этот, вкратце, таков: главный герой рассказа, Машид, достоин презрения и изгнания из общества русских, потому что он неблагодарный предатель. Они его приютили, а он…

Конфликт же таков: к уроженцу Асбехистана, давно ставшему гражданином России, нагрянули незнакомые ему соплеменники. Они оказались бандитами. Когда это стало ему очевидно, он попытался апеллировать к власти российского государства: «Машид возмутился и сказал, что он все расскажет следователю. Ашлых засмеялся и сказал, что милиция и люди с ножами договорятся, а он, Машид, окажется виноватым. И сядет в тюрьму, где ему придется очень-очень плохо. И что будет с Биюль и детьми?»