Читать книгу - "Оранжевая мина - Александр Александров"

Например, власти Украины накануне выборов были строго предупреждены из США. Вот сообщение от 1 октября 2004 г.: «Палата представителей обращается к президенту США с требованием «использовать все доступные дипломатические и прочие средства», чтобы власть Украины соблюдала законы… Кроме запрета на въезд в Соединенные Штаты авторы законопроекта предлагают применять к лицам, причастным к нарушениям прав и свобод в Украине, следующие меры: конфискацию имущества в Соединенных Штатах; закрытие счетов и арест находящихся на них средств; запрет на получение займов, кредитов и других видов финансовой помощи». Для коррумпированных чиновников эти меры являются исключительно болезненными (а для некоррумпированных существует Гаагский трибунал с его неопределенными процессуальными нормами — С. Милошевич четыре года находится в заключении при том, что суд не может сформулировать и доказать ни одного серьезного обвинения).

Таким образом, сценарий и «оранжевых революций», и действий власти против оппозиции в странах с ограниченным суверенитетом разрабатывается на Западе и контролируется оттуда. Почему во время югославской, грузинской и украинской «бархатных революций» власти не использовали силу для разгона незаконных демонстраций? Потому, что отдавший приказ о применении силы государственный чиновник и выполнивший этот приказ руководитель правоохранительных органов будет «мировым сообществом» объявлен «военным преступником» с последующей выдачей Гаагскому трибуналу. А если «мировое сообщество» дает разрешение на расстрел парламента и безоружных людей, неугодных для западной демократии (как в Москве 3—4 октября 1993 г.), то никакого возмущения на Западе это не вызывает, а Гаагский трибунал на это смотрит совершенно равнодушно.

Создание военизированных групп является необходимой частью «оранжевых революций» и потому, что новая властная верхушка далеко не всегда может быть уверена в полной лояльности силовых структур прежней власти. Поэтому на первый момент после свержения «коррумпированной диктатуры» новой власти нужен хотя бы небольшой контингент организованных «дружинников».

Р. Шайхутдинов пишет: «Заранее создаются и после выборов используются экстремистские (силовые) организации активистов оппозиции: в Югославии «Отпор», в Грузии «Кмара», на Украине «Пора». Их члены знают друг друга, обмениваются опытом, а в моменты смены власти участвуют в активных действиях. Эти организации являются зачатками будущей «гвардии» — структуры, обеспечивающей охрану демонстраций и штабов, возможность противостояния силовым структурам, организацию транспорта, связи, мобилизации и т.п… Так формируются зародыши будущей оппозиционной полицейско–административной структуры. Эти силы хорошо финансируются, их тренируют и организуют — именно они будут управлять затем организацией массовых манифестаций. Пример: за месяц до выборов почти все пансионаты под Киевом были сняты для размещения и тренировок активистов подобных структур».

Целый ряд «ненасильственных силовых» действий, которые рекомендованы в учебном пособии Шарпа, оказывают на граждан и должностных лиц столь сильное воздействие, что подпадают под понятие «приватизации властных полномочий». Это — лишение власти монополии на некоторые действия, эффективный способ подрыва государственности. При таких действиях чиновники теряются и просто не знают, как на них реагировать. Работники заблокированного Кабинета министров Украины не нашли ничего лучшего, как обратиться к уполномоченному по правам человека с жалобой на то, что нарушают их конституционное право на труд. При чем здесь право на труд, при чем конституция? Достал томик Уголовного кодекса и зачитал статью. Не обсуждались фундаментальные вопросы, например, обязанность власти применять насилие к мятежникам. На само такое обсуждение было наложено табу во время спектакля на тему «права человека». В последние годы этот вид политических технологий приобретает все большее значение, поскольку к этой же категории относится терроризм. Сходство «оранжевых революций» и терроризма как двух типов политических спектаклей сразу привлекло внимание политологов.

Р. Шайхутдинов пишет об «оранжевой революции»: «С точки зрения технологии существует отчетливая параллель между действием этой схемы захвата власти и современным терроризмом… Точно так же они могут понести наказание за не основное свое деяние: террористы — всего лишь за убийство, а захватчики власти, действующие по описываемой нами схеме, — за беспорядки, препятствование деятельности органов власти и т.п. Наказания за «убийство государства» нет. И убить его можно просто и практически безнаказанно».

В некоторых действиях, например, в использовании «живого щита», сходство имеет даже внешний характер — с той лишь разницей, что террористы для этой цели используют гражданских лиц под угрозой насилия. В «оранжевых революциях» для психологического давления на сотрудников правоохранительных органов используется добровольный живой щит — толпа женщин, детей, «молодежи», выступающая «за свободу», парализует силовые структуры власти. Это методы классического терроризма — только вместо взятия в заложники речь идет, по выражению Е. Холмогорова, о самозахвате.

Широко применяется в «оранжевых революциях» и моральный террор — организованное давление на тех, кто не согласен с новой, еще не получившей ни легальности, ни легитимности властью. Методы давления могут быть разные, в том числе и физическое насилие. Обстановка мягкого террора создается уже на ранних стадиях процесса. Например, с какого–то момента во время событий в Киеве ходить без оранжевой ленточки стало очень «неуютно»[103].

Впрочем, как показывает опыт всех подобных революций, они сопровождаются и целым рядом смертей, в том числе высокопоставленных лиц, обстоятельства и причины которых остаются нераскрытыми.