Читать книгу - "Новый Макиавелли - Джонатан Пауэлл"

Иногда Тони звал меня к себе в «логово» — фиксировать их с Гордоном беседу. Надеялся, мое присутствие заставит Гордона держаться в рамках. Действительно, Гордон при мне голоса не повышал — только увлекался собственными аргументами. Иногда он даже сам себе противоречил. Однажды Гордон заявил, что несимпатичнал ему политика обойдется в 200 миллионов фунтов. Тони продолжал настаивать, и Гордон сказал, что на самом деле речь идет о двух миллиардах фунтов. Я вмешался, напомнил о двухстах миллионах, только что помянутых Гордоном, но он сразу отрекся от этого заявления и очень рассердился. Однажды Гордон проиллюстрировал «транжирство» Правительства на Министерство культуры, СМИ и спорта на примере расходов на вебсайт. Сайт этот обошелся, по его словам, в 58 миллионов фунтов, а посещений было зарегистрировано... также 58, но уже без нулей. Более поздние исследования показали, что цена сайта составляла только 58 000 фунтов, посещения же исчислялись тысячами. Но Гордон не виноват. Виноваты опечатки, которые ввели в заблуждение Гордоновых помощников.

В марте 2005 года нам наконец удалось заставить Гордона встретиться с Джоном Хаттоном и Тони по поводу пенсионной политики. Перед встречей мы просили Джона притвориться, что он в глаза не видел Гордонова доклада по теме, ибо таково было желание Гордона — не показывать доклад Хаттону. Джон честно изображал полнейшее неведение. Гордон, однако, в процессе обсуждения все более распалялся, и советник Джона Хаттона, Гарет Дэйвис, позволил себе неодобрительно покачать головой. Гордон немедленно обернулся к нему и рявкнул: «А это еще кто?» Гарет, впрочем, не пострадал — заняв наконец премьерское кресло, Гордон взял его на работу. На совещании в секретариате Кабинета, которое имело место чуть позже, Гордон выдал себя, заявив, что не читал премьерского доклада о пенсиях — в то время как его помощники держали перед собой копии доклада и переворачивали страницы; шорох сливался со смущенным шарканьем остальных присутствующих.

В феврале 2000 года Робин Кук пригласил меня на ленч в «Уилтон». Настойчивость, с какой он подливал мне вина, не оставляла сомнений: Кука очень интересует отношение Номера 10 к Гордону. До тех пор я как-то не принимал в расчет, что Кук знает Гордона еще с отрочества. Теперь же Кук поведал мне о желании Гордона участвовать в дополнительных выборах в Гамильтоне еще в 1978 году; тогда его отец-священник выдвинул мощные аргументы против: во-первых, он и его жена — тори, а во-вторых, у его жены слабое сердце. Гордон ведь не хочет довести родную мать до инфаркта? Вот и пришлось Гордону во время предвыборной кампании кататься по избирательному округу вместе с Робином и агитировать за Джорджа Робертсона. Кажется, объяснить Гордоновы поведение и характер влиянием родителей не пытался только ленивый, однако доводы Робина меня убедили. Родители Гордона были очень строги, и Гордон попросту не имел сил признаться в дурном или ошибочном поступке. Иными словами, избегал всякой ответственности. Будучи же обвиненным, отрицал свою причастность и переводил стрелки. Эти факторы отрицательно влияли на его способность принимать решения.

Дэвид Беннет, бывший консультант Маккинси, которого мы в 2005 году назначили главой Стратегического аппарата, признавался: придя работать в Номер 10, он нашел многие вещи далеко не такими страшными, как их малевала пресса, но поведение Гордона и его отношения с Тони оказались крайне неприятным сюрпризом. Дэвид Беннет не мог взять в толк, почему мы никогда не афишировали этих, мягко говоря, сложностей. Теперь и я склонен считать это замалчивание ошибкой, однако тогда постоянно казалось, что подходящий момент все никак не настает. Мы вели своего рода асимметричную войну. Гордон производил впечатление человека, готового спалить крепость дотла, если таково условие ее взятия. Мы не могли отвечать тем же, ибо несли ответственность за правительство как за единый организм. Если бы Тони затеял ответную атаку на своего канцлера, он бы неминуемо уничтожил лейбористское правительство целиком, а не одного только Гордона. Поэтому нам постоянно приходилось сдерживаться. В 2004 году Эд Болле опубликовал доклад об учреждении больниц, явившийся прямой атакой на стратегию правительства и сочтенный вызовом суррогатному лидерству. Алан Милбурн буквально вскипел, порывался ответить тем же. Насилу мы его остановили. Вообще борьбу приходилось вести, задействуя лишь половину возможностей.

Конечно, нас тоже было в чем обвинить. Война предполагает участие как минимум двух сторон; я уверен, что помощники и сторонники Тони позволяли себе выказывать раздражение при контактах с прессой; наверно, у чувствительного к таким вещам Гордона складывалось впечатление, будто он постоянно находится под огнем. Без сомнения, в душе каждый из нас считал его врагом. Помню, на богослужении в память жертв 11 сентября, в соборе Святого Павла, сидевший рядом со мной Алистер Кэмпбелл толкнул меня локтем в бок: дескать, гляньте вон на тех, что на два ряда впереди нас. То были Гордон, Иан Дункан Смит и Уильям Хейг. «Вот они, лидеры оппозиции», — шепнул Алистер мне на ухо.

Гордон нередко вел себя так, будто и правда был в оппозиции. Например, на совещаниях по стратегии выдвигал обвинения в адрес правительства. Что характерно, собственных идей у Гордона никогда не обнаруживалось. Он раскритиковал введенный Тони «гонорар за наставничество» для университетов, но на вопрос Тони, каково альтернативное предложение, ответил, что имеет «план». От его имени Эд Болле разработал «налог на выпускников»[102], который они с Гордоном, впрочем, так и не решились ввести — очень уж непопулярным он бы получился. Поэтому Гордон и Эд Болле в дальнейшем просто выступали «против», не утруждаясь альтернативными предложениями. Когда секретарь Кабинета Эндрю Тёрнбулл анонсировал закон о пенсиях госчиновникам (непопулярный среди госчиновников, которые считали его ущемлением своих интересов, и не более популярный среди комментаторов, которые считали его несправедливым в смысле принципов соцобеспечения), Гордон публично выступил против. Зато отмолчался в ответ на вопрос, не намерен ли он, Гордон, этот закон «завернуть».

Ничего не стоило заставить Гордона думать, будто его водят за нос. Однажды Пирс Морган, редактор «Миррор», сразу после интервью с Тони наткнулся на Гордона в холле Номера 10. В шутку он сказал Гордону, что Тони переплюнул его, поддержав открытую редакцией «Миррор» кампанию по учреждению особой медали в память принцессы Дианы. Не помня себя, Гордон бросился в «логово». Понадобилось добрых полчаса, чтобы убедить его: это был розыгрыш, мы не собираемся плясать под дудку «Миррор».

Гордон не выносил совещаний в офисе Тони в Номере 10; не нравилась ему также квартира 11, ибо по пути туда он мог столкнуться с Шери Блэр. Поэтому Тони часто сам ходил к нему в Канцлерский кабинет Номера 11. Там Гордону было комфортнее. Периодически Гордон отказывался присутствовать на совещаниях — исключительно с целью покачать права. Однажды он заявил, что не пойдет на запланированное совещание, поскольку дает интервью для телевидения. Тони позвонил ему в разгар совещания и по характерному пыхтенью и другим звукам в трубке понял, что Гордон наматывает мили на велосипеде. К 2003 году терпение Тони иссякло. Гордон в очередной раз отказался приехать из Шотландии на запланированное совещание, касающееся евро и других важных вопросов; Тони отправил ему предупреждение: если Парламент не поддержит голосованием полуавтономные («фондовые») больницы (раскритикованные браунитами), он Гордона уволит. Гордон напрягся. И с тех пор исправно ходил на совещания. А полуавтономные больницы, кстати, Парламент поддержал.