Читать книгу - "Путин и оппозиция. Когда они сразятся на равных - Сергей Кара-Мурза"

Представляя главные блоки процесса харизматической инновации, Вебер дает вторую главную для нашей темы концепцию — институционализацию харизмы. Выше приведена краткая фраза об отношениях двух этапов инноваций: «Откровение и меч, выходя за рамки повседневности, вводили новые отношения. Однако, совершив свое предназначение, они попадали под власть повседневности». Это и есть институционализация или рутинизация харизмы.

Ссылаясь на модельные исторические описания, Вебер пишет: «Начинается процесс господства повседневности, т. е. традиционализма. И что, может быть, еще более важно — с организацией господства окружающие харизматического властителя люди также попадали во власть повседневности: его ученики, апостолы, последователи становятся священниками, вассалами, прежде всего — должностными лицами. Харизматическое сообщество, вначале чуждое хозяйственной деятельности и жившее раньше на коммунистических началах и существовавшее на дарения, подаяния, военную добычу, превратилось в слой помощников господина, которым предоставлялся источник доходов в виде пользования землей, натуральных и денежных вознаграждений».

Московичи приводит близкое описание из другого источника Вебера: «Лишь in statu nascendi, и лишь пока харизматический сеньор правит подлинно экстраординарным способом, административное руководство может жить за счет подачек, добычи или случайных доходов вместе с этим сеньором, признаваемым благодаря вере и энтузиазму. Лишь небольшой слой учеников и сторонников-энтузиастов расположен долго и вдохновляясь исключительно „идеалом“ подчинять свою жизнь „призванию“. Масса же учеников и сторонников хочет еще положить призвание (и надолго) в основу своей материальной жизни, и она должна это делать, чтобы выжить».

Этой концепции аналогично разработанное в методологии науки Т. Куном представление научной революции, которая начинает становление новой парадигмы. Это — когнитивная инновация, по структуре очень близкая к харизматической инновации Вебера. Здесь также после первого этапа разработки парадигмы происходит институционализация сообщества ученых, принявших новую методологическую платформу, и начинается повседневность под названием нормальная наука.

Зафиксируем важные для нашей темы качества и состояния процесса крупной общественной инновации (революции или глубокой реформы):

— Инновации как зародыши новых общественных форм и институтов возникают, если в обществе сложились общности в состоянии становления — in statu nascendi. Они объединены аномальной интенсивностью эмоциональной нагруженности и напора страстей, сходной с духовностью новой религии.

— Общество переживает кризис и поставлено перед историческими выборами. «Все старое начинает раскачиваться, а все новое, еще неопределенное, заявляет о себе и становится возможным».

— Такие инновации имеют не историческую природу. Они порождают новый образ будущего и принципиально новые общественные формы, хотя часто их оправдывают преданием или пророчеством.

— Такие инновации мотивируются не экономическими интересами, а ценностями. Становление нового общества организовано «властью антиэкономического типа».

— Достижение критической массы надежных сторонников движения к новому образу будущего переводит процесс в этап институционализации новых структур и строительства стабильных и рациональных институтов, оставляя героическое время и аномальный напор страстей в предании.

* * *

В данный момент размышления и обсуждения в России сконцентрированы на процессах в нашем обществе и на постсоветском пространстве. Но все сильнее ощущение, что наша актуальная драма генетически связана с периодом модернизации XIX века и русской революцией, которая не закончена. Институционализация революционных инноваций советского периода была пресечена новой революционной инновацией — перестройкой. Ее вожди и идеологи называли ее революцией, а чуть позже уточнили: антисоветской революцией. Эта инновация привела к краху СССР, обширному хаосу, обеднению и аномии населения. Программа стабилизации после 2000 г. замедлила процессы деградации с помощью временных «шунтирующих институтов». Фундаментальный проект выхода из кризиса и образ будущего еще не найдены — требуется убедительная и консолидирующая модель реальности, но ее обсуждения были бы чреваты большими рисками.

В этой работе над проектом полезны наблюдения над инновациями большого числа революций, контрреволюций и программ институционализации харизмы подобных инноваций. Во всех этих потрясениях есть много общего, но во многом все они самобытны и уникальны — различны культуры и условия момента. Нынешнее кризисное состояние почти всей мировой системы побуждает к рефлексии и анализу огромного массива наблюдений и описаний этих процессов. Труды Вебера — хороший трамплин. Его схему теперь можно дополнить опытом советской революции (в этапах Ленина, Сталина и послевоенного этапа), антисоветской революции и краха СССР, а также опыта германского фашизма, революций в Китае и Индии, на Кубе и в Иране, «арабской весны» и ИГИЛ. Отдельные ниточки этого клубка станут фрагментами структуры этой программы.

Здесь предлагается рассмотреть добавление к исходной схеме Вебера перехода харизматической инновации к этапу институционализации. Он представлял этот этап так: «Сама харизма, вынужденная добиваться успеха, медленно проникает в институты, уже установленные законом и с помощью технических средств: в правосудие, армию, администрацию. Ее „магическая“ легитимность удваивается и находит свое продолжение в материальной силе, в которой нет ничего магического, и присваивает ее себе. Подобно тому, как вожди французской и русской революций овладели государственной машиной и военными средствами, чтобы вначале защищать свое дело, а затем превратить их в орудие завоеваний».

Но если детализировать движение процесса революций, можно разглядеть борьбу и взаимодействие нескольких харизматических инноваций разного калибра и в разных направлениях. Какой-то вектор по главным признакам представляется господствующим, вокруг его социального ядра складывается коалиция. Такова была Февральская революция 1917 г. в России: харизматические вожди — либералы, цвет русской интеллигенции, их с 1905 г. консультировал лично Макс Вебер. Более того, либералов поддержали марксисты-социалисты (меньшевики и эсеры), философы и ученые, иерархи церкви и Запад (Антанта).

Эта революция побеждает, монархия низложена, империя распущена, полиция ликвидирована и узники выходят из тюрем, народ ликует. Харизматический вождь (Керенский) вводит зачатки демократии. Начата институционализация (исходя из противоречивой доктрины непредрешенчества): уволены половина генералов, чиновники заменяются прогрессивными образованными людьми, учреждаются новые институты (например, Советы), готовится конституция.

Почти очевидно, что институционализация февральской революции вышла из-под контроля Временного правительства и стала формой харизматической инновации большевиков. В результате большевики въехали в состояние in statu nascendi на спине либеральной революции, используя ее энергию и выступив против ее «грязной работы» по разрушению государственности. И западные, и российские марксисты даже не поняли, как это получилось (если бы поняли, не устраивали бы Гражданскую войну).