Читать книгу - "Русский коммунизм. Теория, практика, задачи - Сергей Кара-Мурза"

В военном коммунизме советской власти господствовали здравый смысл, расчет и общинный прагматизм.Продразверстка была успешной не из-за жестокости продотрядов. Причина в том, что крестьянство, получившее от советской власти землю и освобожденное от долгов, выкупных и арендных платежей, не пошло на конфликт с властью (хотя, разумеется, реквизициям сопротивлялись, нередко возникали и вооруженные столкновения).

В 1990 году в США вышла большая книга профессора Калифорнийского университета Ларса Ли «Хлеб и власть в России. 1914-1921». Он сравнивает продовольственную политику царского, Временного и советского правительств. По мнению Л.Т. Ли, только большевики смогли создать работоспособный аппарат продовольственного снабжения и тем укрепили свою власть. Более того, вопреки созданному нашими демократами ложному представлению, продразверстка (из которой, а не вопреки которой вырос и продналог НЭПа) укрепила авторитет большевиков и среди крестьян. Крестьяне, пишет Л.Т. Ли, «поняли, что политическая реконструкция [восстановление государства] — это главное, что необходимо для прекращения смутного времени, и что большевики — это единственный серьезный претендент на суверенную власть» (см. [45]).

Тот факт, что большевики без всякого доктринерства и болтовни, не имея еще государственного аппарата, обеспечили скудными, но надежными пайками все городское население России, имел огромное значение для легитимации советской власти. Ведь этих пайков не дало ни царское, ни Временное правительство, которые действовали в гораздо менее жестких условиях.

Глава 9. ПЕРВЫЕ БОЛЬШИЕ ГОСУДАРСТВЕННЫЕ ПРОГРАММЫ: СБОРКА НАРОДА

В 70-80-е годы XX века в сознании советской интеллигенции была сильно ослаблена историческая память, что было одним из проявлений назревавшего культурного кризиса. Образованные люди потеряли интерес к большим комплексным программам, которые осуществлял их народ всего полвека назад. Они не могли оценить масштаба и сложности тех задач, которые тогда решались под руководством коммунистов очень небольшими силами. Им стало казаться, что массивные структуры современной цивилизации, в которых протекала жизнь страны в 70-80-е годы, возникли естественно, почти как явления природы. Естественными казались всеобщее среднее образование и отсутствие эпидемий, Единая энергетическая система и открытые в Сибири нефтяные и газовые месторождения, просвещенные, индустриально развитые Азербайджан или Таджикистан с их национальной научной интеллигенцией. Когда в них перестали видеть продукт социального творчества, который надо непрерывно воспроизводить, «ремонтировать» и развивать, они стали деградировать, разрушаться и расхищаться.

А все эти структуры цивилизации были созданы в основном в результате исследований, анализа и проектирования и строительства 20-30-х годов, а потом достраивались и совершенствовались. Это была работа подвижническая, смелая и с очень высоким уровнем творчества. Сейчас для нас главным следствием утраты этой исторической памяти стала потеря интереса к методологии тех программ. Сейчас, на выходе из затяжного кризиса, в России потребуется много подобных программ, и опыт коммунистов по разработке и реализации таких программ будет очень полезен.

В прошлой главе говорилось о программе военного коммунизма. Вторая наглядная большая программа, которую сразу стала выполнять советская власть прямо в ходе Гражданской войны, — новая сборка народа и территории исторической России. Белое движение, хотя и выступало под лозунгом «единой и неделимой России», этой программы принципиально выполнить не могло и своими действиями, напротив, продолжило демонтаж и народа (нации), и России как империи.

Здесь нет возможности систематически изложить программу «сборки» советского народа и его русского ядра, выработанную в 20-30-х годах. В ней было много новаторского и сегодня поражающего своей интенсивностью. Затронем лишь некоторые моменты этой огромной программы.

В начале XX века в условиях кризиса, вызванного распадом сословного общества и вторжением капитализма, в России резко ускорились процессы этногенеза. Шел распад той российской нации, которая стала складываться на матрице «самодержавие, православие, народность», но не выдержала напора капитализма. Кризис общества всегда разрыхляет народ и по вертикали, и по горизонтали, как и кризис связности народа ведет к дезинтеграции общества.

Созревание русской революции направило процесс по новому руслу: горизонтальную солидарность большинства населения стали укреплять социальные угрозы и новый образ враждебного иного — того привилегированного меньшинства и государственной бюрократии, которые все больше противопоставляли себя народу.

В ходе этого сплочения наблюдались явления, структурно схожие с теми, которые считаются признаками становления гражданских наций на Западе. Сознание подавляющего большинства русского народа формировалось именно как гражданское, а не сословное — складывались общий понятийный язык и новая мировоззренческая матрица. Так, приговор схода крестьян деревни Пертово Владимирской губернии, направленный во Всероссийский крестьянский союз (5 декабря 1905 г.), гласил: «Мы хотим и прав равных с богатыми и знатными. Мы все дети одного Бога, и сословных различий никаких не должно быть. Место каждого из нас в ряду всех, и голос беднейшего из нас должен иметь такое же значение, как голос самого богатого и знатного» [2, т. 2, с. 252].

Падение монархии в феврале 1917 года во многом и было предопределено тем, что крестьяне необратимо отвергли сословное разделение (и в равной мере — классовое). Понятно, что когда на политической сцене возникло вооруженное Белое движение, в котором ожила, даже в акцентированной форме, идея сословной «белой» России, это толкнуло страну к гражданской войне.

В социальном, культурном, мировоззренческом отношении крестьяне и рабочие, которые представляли собой более 90% жителей России, являлись единым народом, не разделенным сословными и классовыми перегородками и враждой. Это был уникальный исторический момент, благодаря которому и стала возможна первая реализация проекта солидарного жизнеустройства.

Социальное чувство угнетенных и эксплуатируемых тружеников приобрело в России окраску национального чувства угнетенного народа, а такое соединение всегда придает движению удивительную силу и упорство. В ходе революции 1905-1907 годов русские рабочие и крестьяне обрели столь сильно выраженное гражданское чувство, что стали народом даже в том смысле, какой придавали этому слову якобинцы, — революционным народом, спасающим Отечество.

Таким образом, уже с 1905 года в России происходила пересборка народа (нации). До этого, с 60-х годов XIX века, влиятельная западническая часть образованного слоя России, находившаяся под влиянием либерализма или марксизма, вела демонтаж «имперского» русского народа (в терминах марксизма — «феодальной нации»). В нем участвовали практически все западнические течения — и либералы, и революционные демократы, и затем социал-демократы. В какой-то мере в этом участвовали и анархисты с их радикальным отрицанием государства.

Начиная с 1905 года большевики не просто послужили организационной основой для выработки нового национального проекта России и подготовительной работы по сборке советского народа. Как говорилось, они провели мировоззренческий синтез представлений крестьянского общинного коммунизма с марксистской идеей модернизации и развития — но по некапиталистическому пути.