Читать книгу - "Пятая колонна - Владимир Бушин"

* * *

Но писателю отвратительно не только советское время. Вот что он говорит о далеком прошлом родины: «Наша страна — заготовка. Зачем было захватывать такое огромное количество земли? Эти пространства ведь для всего мира нужны, а не только для одной России. Это территория, заготовленная для всего человечества, где и воды, и полезные ископаемые, и леса». Троцкий в свое время считал, что Россия — вязанка хвороста, которую надо бросить в костер перманентной мировой революции. Булат Окуджава уже на нашей памяти томился, страдал:

Меня удручают размеры страны…

Я тогда дал ему дружеский совет: езжай в портативную Грузию, откуда отец родом, или в малогабаритную Армению, откуда мать. Почему-то не послушал.

После Троцкого и Окуджавы возникла известная мадам Олбрайт. Именно она первая объявила: «Сибирь с ее богатствами должна принадлежать всему миру!». И вот теперь живой классик Битов… Достойная компашка. Куда ему рвануть, не знаю. Может, к Евтушенке в Америку, где впервые еще в 1978 году был опубликован «Пушкинский дом», самое известное его сочинение?

Да! Вот еще: «Советский Союз должен был распасться, он был громаден, но внутри-то — труха». Это уже Андрей Дементьев, истинный трухолюб, возросший на трухе. И у него, оборотня, нет отбоя от премий.

Да, есть продажные поэты.

Но чтобы так, но чтобы так…

А вообще-то классику надо бы знать, что Россия не захватывала, например, Украину, Грузию, Калмыкию и некоторые другие земли. Они сами пришли под Московскую руку. А вот Америка оттяпала половину Мексики, не упустила французскую Флориду и в нашу Сибирь нагрянула в 1918 году не ради красивых пейзажей. Вот и спросил бы американцев: «Зачем?».

А что сказать об Англии, нахватавшей во всех концах планеты земель в пятьдесят раз больше, чем сама? Ну, правда, лет через триста за дальностью сих земель все вроде бы рассыпалось, но уж эти-то триста лет леди и джентльмены попили кровушки. Отсюда и благоденствие их. А Испания и Португалия? Франция и Бельгия? Голландия и припоздавшая Германия?.. У всех потом рассыпалось, поскольку, говорю, земли-то за морями-океанами, а у России все под боком, рядом, путь пеший… Куда могла деться та же Украина, если бы не эта гниль, от которой вонь на весь мир?

В этом же номере «Литгазеты», видимо, не случайно рядом с портретом юбиляра напечатан стишок Анны Гедымин, который начинается с решительного утверждения:

Я знаю, что прошлое было ужасно…

Если автор это о себе лично, то возразить нечего, пусть даже и так будет:

Я знаю, что прошлое было ужасно,

А настоящее — суперпрекрасно.

Но сдается, что поэтесса имеет в виду и меня. Тогда есть веские основания думать, что она шибко начиталась Троцкого, Окуджавы, Олбрайт, Дементьева да Битова…

Если еще сказать о премиях и о страхе, то надо заметить, что особенно большие премии дают ныне тем, кто к новостям вроде помянутых выше еще присовокупит, как Битов, и такое, например: «Когда начинают разговоры о том, было ли лучше при советской власти или сейчас, я точно знаю, что предпочту тому страху нынешнюю вонь и гниль». Вот ведь как! Пусть путинская гниль! Пусть медведовская вонь! Пусть катастрофы, в которых гибнут соотечественники! Пусть пожары, в которых сгорела и собственная дача! Пусть я стал бомжом! Лишь бы не дрожать вместе с Сарновым от страха перед Советской властью.

Очень ценятся в премиальных жюри также заявления такого рода: «К Шолохову я никак не отношусь. Я его и не читал никогда». Даже не читал, но почему-то уверяет, что «Толстой интереснее». Так ведь, чтобы придти к такому выводу, надо сопоставить писателей, а для этого — прочитать обоих. Нет, говорит, читал только одного, но уверен за обоих. А нас еще стыдят, будто мы о «Докторе Живаго» говорили: «Не читал, но возмущен!».

* * *

О Толстом вот что дальше: «Никто его по-настоящему не знает и не читал». Только Битов осилил. Только он знает по-настоящему: «Истинный Толстой — это его дневники». Кто спорит, дневники — очень важная часть творческого наследия гениального писателя. Но неужели так мало стоят его романы, повести, рассказы, публицистика? Чего, спрашивается, привязались к ним во всем мире деятели кино, театра, композиторы, художники. Ведь сколько фильмов по одному только роману «Война и мир» или по «Анне Карениной». Толстой-то сам однажды в старости сказал своему секретарю В.Ф. Булгакову: «Война и мир — самый глупый мой роман». Но Горькому похвастался о нем же: «Это — как „Илиада“!». Ну, что взять с гения: что захочет, то и отмочит.

Битов признается: «Я давно уже не читатель…». Похоже, что очень, очень давно, может быть, даже с пионерского возраста. Только в таком незащищенном возрасте можно было поверить и, ничего больше не читая, донести до старости такую, например, где-то услышанную или прочитанную байку о русской литературе XIX века: «По рукам все рукописи ходили. И писали классики не для народа, а друг для друга. Пушкин — для Жуковского, Гоголь — для Пушкина и т. д.». Ну, во-первых, ясно же, что Битов не читал Пушкина, который прямо возглашал:

Слух обо мне пройдет по всей Руси великой…

Не зарастет народная тропа…

И долго буду тем любезен я народу…

Народу, а не Василию Андреевичу.

Во-вторых, интересно, а кто, по мнению юбиляра, писал для Гоголя — не Хлестаков ли?

Ничего не читавший, живущий слухами человек предстает перед нами и в рассуждениях Битова о советской литературе. Уверяет, например, что существовала «ужасная официальная литература». А что это — романы, повести, поэмы, на которых стоял гриф «Одобрено ЦК КПСС»? Привел бы хоть парочку примеров. Официальные творения — это конституция, указы, кодексы, дипломатические ноты и т. п., но это не литература, о которой идет речь.

А еще страшнее, говорит, была «секретарская литература». И опять — ни одного примера. Это произведения писателей, работавших секретарями Союзов писателей? Да, появлялись порой из-под пера некоторых секретарей такие, например, произведения, как роман «Грядущему веку». И я, не имея возможности напечатать статью о нем в Москве, постарался показать его убожество на страницах саратовской «Волги» № 7 за 1989 год, когда сей секретарь благополучно сидел в своем высоком кресле. А что в это время делали вы, мультилауреат и беспощадный враг секретарской литературы?

Но ведь секретарями разного уровня были в Союзе писателей и Фадеев, Федин, Соболев. Леонов, Тихонов, Твардовский, Михалков, Арбузов, Смеляков, Симонов, Бондарев, Гамзатов, Сергей Антонов, Астафьев… Так неужели «Разгром» и «Молодая гвардия», «Города и годы», «Капитальный ремонт», «Русский лес», «Василий Теркин», «Жди меня», «Горячий снег», «Журавли», «Царь-рыба» и другие произведения названных писателей — это и есть ужасная, невыносимая «секретарская литература»? Гораздо более вероятно, что вы, Битов, завершив свое литературное образование еще до появления вторичных половых признаков, ничего этого просто не читали, но подхватили кем-то брошенные ярлыки — «официальная литература», «секретарская литература» — и бездумно понесли дальше вплоть до страниц «Литературной газеты». Неужели не понимаете, что писа?ели могут занимать одинаковые посты, а писать по-разному? Это естественно для человека, который признается, что у него «рабьи мозги». Кстати говоря, еще уверяет: «Критики обычно пишут не о том, что есть, а о том, что им хочется видеть». Видит бог, я не хотел видеть «рабьи мозги», но невольно набрел на них в этом интервью.