Читать книгу - "Лестница в небо. Диалоги о власти, карьере и мировой элите - Михаил Хазин"

В–третьих, Ходорковский всерьез рассчитывал на помощь мирового финансового капитализма¹, которому предлагал разнообразные лакомые проекты (продажу части ЮКОС–Сибнефть, 30–летний договор о поставке нефти в Китай, ядерное разоружение России). Вот что говорил еще один опальный олигарх, Сергей Пугачев, в своем интервью телеканалу «Дождь» (25.06.2015):

«Я сказал просто ему: "Миш, у тебя же есть деньги, все в порядке, может, тебе лучше на время уехать отсюда? Не горячиться? Как минимум оттуда ты можешь помочь своим людям, ты можешь разрешить эту ситуацию". Но он выбрал то, что он выбрал. Я не скажу, что это был жест самопожертвования, он был абсолютно убежден, что с ним ничего не случится… он… сказал, что у него была встреча с американским президентом, и вообще нет шансов, что что‑то произойдет».

Как видите, с точки зрения самого Ходорковского, ситуация 2003 года выглядела не как столкновение с вышестоящим сюзереном, а как завершающий этап борьбы за власть с равными противниками, причем на стороне Ходорковского в ней выступали и высшие чиновники российского правительства, и Ротшильды, и даже сам американский президент. Все карты на наших руках, вперед, к победе — так, и только так должен действовать человек Власти в ситуации своего превосходства. И все бы у Ходорковского получилось, если бы не проклятая реальность.

Читатель. Ну да, очень похоже на Чаушеску. Но про того целые книги издавали, а про Ходорковского только статьи, какой он крутой и талантливый. Хотя знакомство с Ротшильдом, встреча с американским президентом… было от чего крыше поехать.

Теоретик. Можете не сомневаться, было. Порой и одного подхалима достаточно, чтобы убедить человека в собственной гениальности, а в штате империи Ходорковского их числилось несколько сотен. Иллюзорный мир, в котором Ходорковский уже договорился с мировым правительством и планомерно шествовал к власти над Россией, был выстроен столь же любовно и качественно, как и иллюзорный мир Гения Карпат, хотя Ходорковский не был ни выдающимся политическим деятелем, ни даже сколько‑нибудь значимым бизнесменом. В результате Ходорковский намного переоценил уровень собственной властной группировки и вступил в безнадежную борьбу, закономерно закончившуюся поражением.

Практик. Тут нужно понимать, что Ходорковский вообще не был политиком. Он рассматривал себя как управленца, который был поставлен владельцами, пусть и вопреки желанию «старых» сотрудников компании. То есть, если брать примеры, приведенные выше, считал себя аналогом Скалли, притом что Путин играл роль Джобса. И соответственно, проблема его была не только в том, что у него сыграла поддержанная «клакой» мания величия, но и то, что эта мания была построена на совершенно неадекватной модели мира. Это типовая ошибка для тех, кто сделал слишком быструю карьеру — они преувеличивают силу своих сюзеренов (которые у многих российских олигархов были за пределами страны) и склонны недооценивать своих соперников, карьера которых развивалась более медленно (как у Путина, например).

Теоретик. Горькая правда о Власти заключается в том, что точно такую же ошибку может допустить любой сюзерен, независимо от своего уровня. Сама природа Власти требует от своих людей большей склонности к риску ^[98], некоторой «безбашенности» (опирающейся, конечно, на точный расчет). Когда раз за разом рискованные решения приводят к победам, любой человек начинает чувствовать себя баловнем судьбы: «Другим нельзя, а мне можно» ^[99]. Подобная трансформация людей во Власти не абстрактные теории, а научный факт, подтвержденный лабораторным экспериментом ^[100].

Обладание властью позволяет избавиться от множества мелких проблем, вызывающих стресс у обычного человека (страх перед увольнением, управление автомобилем, ненужные встречи). Благодаря этому «фоновый» уровень стресса у человека Власти заметно ниже, и он располагает большими ресурсами для конфронтационного поведения (обмана или агрессии). Постоянная практика «тренирует» человека Власти — то, что у обычного человека вызывает стресс ^[101], для него обычная рутинная работа. И это замечательно, но подобное притупление чувства опасности распространяется на все риски — в том числе и те, которыми нельзя пренебрегать!

Практик. А я еще раз повторю свою мысль. Поскольку сюзерены склонны в разговорах со своими вассалами преувеличивать свои возможности, вассалы часто преувеличивают потенциал сюзеренов. А поскольку реальной информации о той ситуации, в которой сюзерены действуют, им взять неоткуда, вассалы часто совершают ошибки, особенно при попытке сыграть свобственную игру. Так, однажды я разговаривал с одним олигархом, который готовился к встрече с тогда еще недавно назначенным Путиным, и потому решил со мной посоветоваться. Я его честно послушал и сказал, что его позиция Путину будет неинтересна. Олигарх очень удивился, на что я его спросил, что он скажет, если у него будет 20–минутный ланч с Уорреном Баффетом. «Ну, — грустно сказал олигарх, — я ему неинтересен! У него миллиардов много больше, чем у меня!» — «Ну вот, — подытожил я, — а теперь подумай, сколько атомных ракет у Путина, а сколько у тебя». До этого разговора олигарх совершенно не представлял себе пропасти, разделявшей его и путинский уровни Власти.

Теоретик. Предрасположенность людей Власти к недооценке рисков и переоценке собственной значимости является их профессиональной чертой характера, без которой они и не смогли бы стать сюзеренами. Внешние проявления этой особенности выглядят настолько своеобразно, что заслужили в западной психиатрической литературе специальное название: гибрис–синдром. Придумал этот термин не кто иной, как профессиональный английский политик, министр иностранных дел Великобритании в 1977-1979 годах, а также нейропсихолог по образованию, лорд Дэвид Оуэн ^[102]. В ранних нулевых Оуэн заинтересовался профессиональными болезнями глав государств и правительств (его первая статья 2002 года называлась «Отравленные, слабоумные, депрессивные: больные люди во главе государств»). Однако быстро выяснилось, что психические расстройства у людей Власти совсем не такие, как у обычных людей, так что формулировки «слабоумие» и «депрессивность» вводят читателей в заблуждение.