Читать книгу - "Цель номер один. План оккупации России - Михаил Антонов"

Армения, зажатая между не очень дружественной Грузией и совсем недружественными мусульманскими странами Азербайджаном и Турцией, традиционно ориентировалась на Россию, в которой видела гарантии своей безопасности. При этом стоит отметить, что сами армяне – народ, известный своей предприимчивостью, привыкший жить в рыночной экономике, как рыба в воде, и ему вроде бы должны быть близки западные идеалы. Однако исторический опыт вполне четко говорит армянам: чтобы идеалы хорошей (и безопасной) жизни осуществились, нужно покровительство России. Причем такая позиция – это не результат конъюнктурного расчета, а уже сформировавшаяся традиция этноса. Поэтому Армения при возможности всегда будет проводить пророссийский курс и будет главным союзником России в регионе. И смена краткосрочного антироссийского курса после первых лет независимости на традиционный пророссийский – тому подтверждение. (Отметим, что Армянская ССР оказалась единственной союзной республикой, которая не вышла явочным порядком из «империи зла», а оформила свою независимость в согласии с требованиями Конституции СССР, как бы показав тем самым, что ее отделение не связано со взглядом на СССР как на антиисторического монстра.)

Она и сегодня поддерживает дружеские отношения с Россией, входит в ОДКБ, на ее территории сохраняются российские военные базы. Отношение к русскому населению и русскому языку там самое благожелательное. Но дело осложняется тем, что у нас нет с ней общей границы; неплохо было бы, кстати, позаботиться о расширении транспортного коридора с Ираном, откуда дальше сообщение с Россией могло бы идти по Каспийскому морю. К счастью, граничащий с ней на юге Иран все больше и больше становится союзником России, из-за чего у армяно-иранских отношений все более и более благоприятные перспективы. Уже достаточно четко проглядывается ось Москва – Ереван – Тегеран, противостоящая прозападным блокам и осям на Кавказе и Переднем Востоке.

Таким образом, в отношениях с Арменией вырисовывается достаточно оригинальный союз, основанный в общем-то исключительно на двусторонних отношениях. Армения как союзница России, как уже было сказано, готова войти в разные пророссийские союзы, но будет делать это, пожалуй, только лишь ради сохранения своих хороших отношений с северным патроном. Поэтому именно в отношении Армении следовало бы в первую очередь поставить вопрос о Союзном Государстве двух стран – даже в большей степени, чем в отношении Белоруссии.

Впрочем, в последнее время и в Армении активизируются антироссийские силы, вероятно, вследствие того, что либералы в российском руководстве палец о палец не ударили для того, чтобы укрепить наши связи с дружественной закавкзской республикой.

***

А вообще Закавказье, как и Средняя Азия, чуждо России в цивилизационном отношении, его завоевание в прошлом, по большому счету, было ошибкой, хотя по обстановке того времени и было, вероятно, оправданным. Связана эта чуждость, как уже было сказано, с психотипом кавказца, резко отличающегося от психотипа стандартного россиянина (обратим внимание – не просто от русского, а именно большинства народов РФ); исключение представляют разве что армяне, которым обычно удается быстро ассимилироваться в русской среде и не выделяться чертами «кавказского человека». Именно из-за этого и вырисовывается разделение в регионе – Армения, твердо ориентирующаяся на Россию, и остальные (включая тот же Азербайджан с его формальной дружественностью к нам).

«Кавказская проблема» хорошо подспудно чувствуется – хотя бы простым населением, все больше ненавидящим выходцев из региона. Крайне показательными в этом отношении оказались события в Калмыкии, где в противостоянии чеченцам объединились и русские, и калмыки, и представители оказавшихся там прочих некавказских народов, что похоронило примитивные объяснения антикавказских настроений «ксенофобией», «нетерпимостью» и пр. (Получилось, как в циничном советском анекдоте. Армянское радио спрашивают: что такое дружба народов? Армянское радио отвечает: это когда армяне соединяются с русскими, а еще с татарами и литовцами и все вместе идут бить грузин! Конкретное распределение национальностей, разумеется, не имеет значения.) Не потому ли калмыцкие события постарались побыстрее забыть, выпячивая на первый план столкновения в Кондопоге, где не было такой явной подоплеки?

Кавказ называют по-разному, например, южным подбрюшьем России и др. Но никто не решается дать ему еще одно определение: капкан для России. И действительно, если посмотреть на карту, то при определенной фантазии Россию можно увидеть большим зверем, на передней, кавказской лапе волочащим огромный груз. А поскольку суть кавказского вопроса уходит в такие фундаментальные вещи, как психотип народов с их системами ценностей, то отношения России с ним видятся достаточно пессимистическими.

Но оптимисты не унывают. Вот Николай Силаев в статье «Кавказский вызов»^[11] полагает: «В нынешних условиях Северный Кавказ должен стать не просто «аванпостом», но еще и «визитной карточкой» России… Россия пока не сумела реализовать эффективную программу развития Северного Кавказа, которая могла бы служить образцом для Кавказа Южного». Именно таким оптимизмом заражено руководство России, неустанно бросающее сотни миллиардов рублей на «обустройства» Северного Кавказа, создание там горнолыжных курортов мирового уровня и пр.

Неужели у нас мало своих задач, чтобы делать еще что-то как образец для других?

Да и (в силу сказанного) пустое это дело: что привлекательно для нас, то по большей части отталкивает кавказцев. А строить в России какую-то модель, привлекательную для этносов-антагонистов – занятие, сомнительное уже с точки зрения русского народа.

Поэтому самым смелым и радикальным, но максимально отражающим суть проблемы решением было бы – поставить вопрос об отделении Кавказа от России. Увы, конечно, стандартной реакцией на это будет обвинение в чем-то очень антигосударственном. Происходит такое от господствующего примитивного взгляда: если государство приобретает какую-то территорию, то становится сильнее, а если теряет – то слабее. Но это не так. Наличие в составе страны глубоко и принципиально проблемных регионов делает ее как раз не сильнее, а слабее. И, конечно, присутствует еще момент оглупления оппонентов в духе черно-белого мышления: раз предложено отделиться от Кавказа, значит, хотят уйти оттуда, все вывести, отвернуться и – дескать, занимайтесь сами вашими делами, а мы знать ничего не знаем… На самом деле, разумеется, любой серьезный политик, если и будет прорабатывать вопрос об отделении, то, конечно, так, чтобы можно было уйти, не уходя; чтобы регион остался, если выражаться без обиняков, российским протекторатом, но ни местное население на каждом шагу не испытывало выравнивания под чуждые им общероссийские стандарты, ни население, скажем опять откровенно, метрополии не испытывало дискомфорта от людей принципиально иного менталитета, которые «понаехали тут».

Но не со стороны Закавказья России следует опасаться наибольших угроз. Все-таки непосредственно Россия граничит со странами НАТО на Западном направлении, к рассмотрению которого мы и перейдем.