Читать книгу - "Империя для русских - Владимир Махнач"

Однако настоящее западничество могло сложиться и сложилось в рамках Российской державы лишь при Петре I. Россия к тому времени осталась единственным государством восточных христиан. Все остальные восточно-христианские народы уже были порабощены либо мусульманами, либо западноевропейцами.

Еще историк Сергей Соловьев отметил, что к моменту прихода к власти Петра I русское общество было расколото между тремя партиями: Партией старообрядцев; так называемой Старомосковской партией, стремившейся законсервировать официальное православие и московскую, к этому времени уже имперскую традицию; и Партией западников-реформаторов.

К последней принадлежал клан Нарышкиных, из которого вышел будущий «прорубатель» окна в Европу. Позволим себе не согласиться с Соловьевым. Партий было не три, а четыре.

Безусловно, была Партия старообрядцев. Старообрядцы – наследники тех русских кругов, которые стремились к национальной исключительности и, следовательно, к изоляционизму еще в XVI в. Их апофеозом был Стоглавый собор 1551 г. Не случайно и поныне старообрядцы чтут Стоглав. Возникновение старообрядчества было обусловлено политическими событиями. Константинополь пал под ударами турок, а перед этим вынужденно пошел на унию с латинским Западом. Греки пошатнулись в вере. Это давало некоторые основания к провозглашению национально-религиозной исключительности. Старообрядцы создавали культурную парадигму «Россия и Европа». Такое состязание Россия выиграть никогда не могла, ибо Россия вовсе не равноценна всему Западу. Можно противопоставить, скажем, Россию и Францию или Западную Европу и Восточную, но противопоставление России и Европы равнозначно противопоставлению византийского мира Нидерландам – вот приведенная к абсурду старообрядческая идея.

Старомосковская партия консерваторов, как и все консерваторы, гарантировала спокойствие и благоденствие своей стране и культуре. Однако из-за отсутствия национальной высшей школы (своего Российского университета) Старомосковская партия лишилась к концу XVII в. блистательных интеллектуалов, которые могли бы противостоять даже начетничеству старообрядцев. Лидером Старомосковской партии по праву был патриарх Иоаким, человек по происхождению служилый, мелкий дворянин, консерватор охранительного толка.

Партию реформаторов представляли такие имена, как князь Василий Васильевич Голицын и архимандрит Сильвестр Медведев. Кн. В. В. Голицын – канцлер державы. Антикрепостник, он делал ставку на частную хозяйственную свободу, на либеральное развитие страны. Архимандрит Сильвестр Медведев – универсальный ученый, поэт, писавший латинские и русские стихи, историк, астроном, математик, богослов.

Партия реформаторов была связана с блестяще образованным царем Федором Алексеевичем (чье царствование было коротким), а затем с правительством царевны Софьи Алексеевны. Эту партию в обиходе назвали бы умеренными западниками, но мы (как уже говорилось) не считаем сторонников культурного влияния западниками.

Партия реформаторов очень заметна в 80‑е гг. XVII в. своей культурной деятельностью, организацией регулярной армии, большим строительством, в частности, в стиле нарышкинского барокко. Для этого стиля характерно сохранение национальной традиции и активное заимствование отдельных форм западноевропейского зодчества. Это же можно видеть в литературе, живописи, философии, школьном деле. Детищем именно этих кругов стала Славяно-греко-латинская академия.

Чрезвычайно важно, что так называемая «Софьина партия» в лице своих лучших представителей апеллировала к общественности, общественному прогрессу и полагала необходимым культурное заимствование у Запада, но не государством, а обществом.

Тем самым их деятельность лежала в рамках нормальной парадигмы культурных влияний. Мы не рискнем сказать, что они были демократами. Аристократического начала в деятельности этой группы, пожалуй, больше. Но они, безусловно, – антибюрократы и, следовательно, антиэтатисты.

Многовековая русская традиция всегда оставалась антибюрократической. Трудно представить себе страну средиземноморского региона, в которой, как в России, так мало места отводилось бюрократическому правлению. Единственное исключение – Англия. Она тоже пережила свое бюрократическое правление и даже свою тиранию. И все-таки Англия являлась все Средневековье страной сословного представительства. Вслед за Англией, опережая Испанию, страной сословного представительства была Россия. Этатизм в России всегда был связан лишь с носителем центральной власти. Но даже носители этатистских тенденций были антибюрократами, поэтому этатистские тенденции в России, не говоря об антиэтатистских, были антибюрократическими.

Бюрократия в России XVII в., представленная классической фигурой дьяка, воспринималась всем населением, начиная с низов, только как администрация. Власть же, за исключением верховной власти самодержавного Государя, была представлена выборным элементом. «Лучшие люди» судили вместе с любым судьей (зачаточная форма суда присяжных, что впервые отмечено Судебником 1497 г., но несомненно уходит в более глубокое Средневековье). Выборные должностные лица управляли волостями (земские старосты и целовальники), выборные наподобие англосаксонских шерифов лица отвечали за полицейский порядок и низшее уголовное законодательство (губные старосты и целовальники). По сути дела, власть имела под собой мощную демократическую базу. О развитости этой демократии можно спорить, но это была не бюрократическая, а антибюрократическая система правления.

На высшем уровне даже до созыва первого Земского собора (парламента Русского государства) сохранялась сильная аристократическая традиция, ибо правительство государства (Боярская Дума) было аристократическим.

Бюрократический элемент в Думе был представлен лишь несколькими дьяками. В сравнении с этим Франция, например, создавала свое бюрократическое правление еще во времена Филиппа Красивого. В ряде небольших германских государств существовала давняя средневековая традиция бюрократического управления. В России этой традиции не было.

Но этатисты в России были, и это – четвертая партия, Партия Нарышкиных. Видимо, изначально они не были западниками, но стали ими в силу этатистского мышления, в силу того, что Запад именно в XVII в. предлагал образцы бюрократического правления.

В XVII в. на Западе, особенно в Центральной Европе и во Франции, следовало учиться образцам не демократии или аристократии, а бюрократии, так как в Европе наступал абсолютизм. Он побеждал традиции средневекового сословного представительства и традиции аристократические, подминал под себя городские коммуны. Абсолютизм – один из самых обнаженных вариантов этатизма.

Партия Нарышкиных ринулась в объятия Запада и иностранцев Кукуйской слободы в Москве не из исконного или доктринального западничества, а своего этатизма, ибо они находили там готовые образцы. Это произошло, когда Петр I был еще юн, подвержен влиянию и играл в солдатиков (сначала в игрушечных, потом в живых). Он играл долго, не принимая участия в решении государственных дел до переворота 1689 г. и даже некоторое время после.

Методологически Петр I был тираном, укладывающимся в схемы Аристотеля, но тираном не классическим, ибо исходил не из эгоистической тиранической воли, а из примата государства. Среди панорамы этатистов мировой истории Петр был одним из наиболее выдающихся. Он не случайно играл всю свою жизнь в службу и получал чины, он искренне служил государству, как Левиафану Гоббса. Гоббсова теория пришлась ко времени и к личности.