Читать книгу - "Смерть денег. Крах доллара и агония мировой финансовой системы - Джеймс Рикардс"

Дата публикации работы Бернанке – 1980 г. – балансирует между трех крупных периодов неопределенности политического курса за последние сто лет: 1930-ми, 1970-ми и 2010-ми.

В 1930-х эта неопределенность была вызвана колеблющимся переменчивым характером политики вмешательства в вопросы контроля цены, ценовых дотаций, трудового законодательства, конфискации золота и, сверх того, усугублялась решениями Верховного суда, поддерживающими одни программы и аннулирующими другие. Даже при огромном ресурсе незадействованной рабочей силы и предельно низких ценах капиталисты в 1930-х были сторонними наблюдателями, до тех пор пока облако политической неопределенности не было развеяно под давлением во время Второй мировой войны и окончательно со снижением налогов в 1946 г.^[87] И только когда правительство отошло в сторону, экономика США наконец-то избавилась от Великой депрессии.

В 1970-х экономика США переживала еще один период исключительной политической нестабильности. Этот период длился 10 лет, начавшись в 1971 г. с контролем Никсона над зарплатами и ценами и отменой золотого стандарта и продолжившись в 1980 г. дополнительным подоходным налогом на неочищенную нефть Джимми Картера.

То же недомогание поражает экономику США сегодня в силу политической нестабильности, вызванной бюджетными войнами, государственным регулированием медицинского обслуживания, налоговой политики и экологического законодательства. Вопрос не в том, хорош или плох каждый политический выбор объективно. Основной вопрос в том, что инвесторы не знают, какому политическому курсу будет оказано предпочтение, и поэтому не могут подсчитать прибыли с достаточной четкостью, чтобы вложить капитал с риском.

В своей работе 1980 г. Бернанке начал анализ с краткого повторения классического различия между риском и неопределенностью, впервые сформулированного Фрэнком Х. Найтом в 1921 г. в книге «Риск, неопределенность и прибыль»^[88] (Risk, Uncertainty and Profit^)[89]. В терминологии Найта слово «риск» относится к случайным результатам, которые инвесторы могут смоделировать с известной вероятностью, тогда как «неопределенность» относится к случайным результатам с неизвестной вероятностью. Как правило, инвестор готов противостоять риску, но может оказаться парализованным перед лицом исключительной неопределенности. Вклад Бернанке заключался в том, что он сформулировал эту проблему как проблему упущенной выгоды. Инвесторы могут действительно бояться неопределенности, но они также могут бояться бездействия, и стоимость бездействия может превысить стоимость решения ринуться в неведомое. Напротив, стоимость бездействия можно сократить за счет преимуществ ожидания новой информации. По формулировке Бернанке, «Инвестирование окупится… когда стоимость ожидания… превысит ожидаемый выигрыш от ожидания. Ожидаемый выигрыш от ожидания – это вероятность, что [новая] информация… заставит инвестора пожалеть о своем решении вложить деньги… Мотив ожидания – это… беспокойство по поводу возможности получения неблагоприятных новостей»^[90]. Этот пассаж – розеттский камень^[91] интерпретации всех политических мер Бернанке по вопросам денежной политики во время его пребывания на посту председателя совета управляющих Федеральной резервной системы. После 2008 г. ФРС под руководством Бернанке увеличила стоимость ожидания, предложив инвесторам нулевую прибыль по наличным, и сократила стоимость движения вперед, предложив меры политики заявлений о намерениях. Увеличением стоимости ожидания и сокращением стоимости движения вперед Бернанке склонял чашу весов в пользу немедленного инвестирования и помощи росту экономики посредством рабочих мест и доходов, которые сопутствуют подобному инвестированию. Бернанке был образцовым планировщиком, который вернул капиталистов обратно в игру инвестирования. Бернанке раскрыл свои карты, написав: «Будет нетрудно применить наш пример к… экономике в модели равновесного экономического цикла. Изначально в экономике… считается наилучшим управление с помощью центрального планирования»^[92].

Логика Бернанке глубоко ошибочна, поскольку она предполагает, что учреждение, которое уменьшает неопределенность, одновременно не добавляет ее своим поведением. ФРС предложила политику заявлений о намерениях касательно процентной ставки – но насколько инвесторы могут быть уверены, что ФРС не передумает? ФРС говорит, что поднимет процентные ставки при наступлении определенных условий – но насколько инвесторы могут быть уверены, что эти условия вообще достижимы? Пытаясь убрать один вид неопределенности, ФРС просто заменяет ее новым, относящимся к своей способности выполнить первую задачу. Неопределенность касательно будущей политики сменилась неопределенностью надежности политики заявлений о намерениях. Это может быть второй производной неопределенности, ухудшившей дело из-за зависимости скорее от капризов планировщиков, чем от деятельности на рынке.

Свободные рынки имеют значение не только в силу идеологии, но и в силу эффективности; они несовершенны, однако они лучше, чем любой другой вариант. Акерлоф иллюстрирует стоимость асимметричности информации в определенный момент времени, тогда как Бернанке показывает стоимость информационной неопределенности в долгосрочной перспективе. Оба они правы в вопросе теоретической стоимости, но оба игнорируют полную стоимость попытки решить проблему с помощью вмешательства государства. Акерлоф был как минимум скромен относительно этих ограничений, тогда как Бернанке на протяжении всей карьеры демонстрировал гордыню центрального планировщика.

Адам Смит и Фридрих Хайек предупреждали о невозможности задачи ФРС и опасностях попыток ее решить, однако Чарльз Гудхарт указал на еще большую опасность. Даже центральному планировщику требуются рыночные сигналы для претворения плана в жизнь. Комиссару по одежде в духе Советского Союза, который приказывает, что все носки должны быть зеленого цвета, вероятно, будет интересно узнать, что зеленый глубоко непопулярен и носки останутся лежать на полках магазина. ФРС тоже полагается на ценовые сигналы, особенно те, что имеют отношение к инфляции, ценам на сырьевые товары и акции, безработице, недвижимости и многим другим переменным. Что происходит, когда вы манипулируете рынком, используя ценовые сигналы, которые являются результатом того, что вы манипулируете рынком? Именно этот вопрос задает закон Гудхарта.

Центральный планировщик должен исключить уверенность в чьем-то вторжении, чтобы собрать информацию о результатах этого вторжения. Но такая информация – это ложный сигнал, потому что она не является результатом деятельности свободного рынка. Это рекурсивная функция. Попросту говоря, у центрального планировщика нет другого выбора, кроме как пить свой собственный Kool-Aid^[93]. Это великая дилемма для Федеральной резервной системы и всех центробанков, которые стремятся вывести свои экономики из новой депрессии. Чем больше эти институции вторгаются на рынок, тем меньше они знают о реальных экономических условиях и тем выше необходимость вторжения. Одна из форм найтовской неопределенности заменяется другой. Политическая неопределенность становится повсеместной, поскольку капитал ждет возврата реальных рынков.