Читать книгу - "Открытый Заговор - Герберт Уэллс"

И когда религиозные элементы нашего ума настраиваются на такой самоанализ и пытаются мобилизовать все наше существо на служение развитию человеческой расы, они сначала обнаруживают в себе длинную череду безразличных настроений, в которых сопротивление мысли и слову Открытого Заговора является чисто пассивным и по своей природе инерционным. Существует целый спектр состояний ума, которые можно объединить под названием «повседневизм». Обеденный звонок и поле для спортивной игры, кинотеатр и газета, визит в гости по выходным и заводская сирена – множество подобных ожидаемых вещей призывает подавляющее большинство людей в нашем современном мире перестать думать и заняться тем, что находится прямо сейчас под рукой, потом перейти к следующему занятию, и так по кругу, не задумываясь об общем драматическом сюжете, в котором разворачиваются эти сиюминутные события. Нас ведут по этим размеченным и проложенным маршрутам, и мы поворачиваем туда или сюда в зависимости от особенностей воспитания, любви и ревности, случайных встреч и ярких переживаний, и периоды глубоких размышлений и самоанализа настигают многих из нас редко, а иных – никогда. Для многих людей религиозная жизнь, как сейчас, так и в прошлом, была довольно отчаянной попыткой вырваться из повседневности с ее нескончаемым потоком событий, уделить достаточное количество внимания и энергии, чтобы ухватить смысл бытия и держаться этого смысла в отношениях между собой и внешним миром. Гораздо больше людей в страхе отшатнутся от такой возможности и будут яростно бороться, чтобы не оказаться в одиночестве в пустыне, в одиночестве под звездами, в одиночестве в тихой комнате или в любой другой обстановке, благоприятной для всестороннего размышления.

Но инстинкт и цель религиозного типа личности – понимать сюжет всей драмы целиком, и в сердцевине всех великих мировых религий мы находим аналогичное стремление не плыть по течению и не быть в рабстве у случая и повседневности. Бегство от повседневности предпринимается либо путем оставления многочисленных попечений и ухода в мистическое созерцание и аскетическое уединение, либо, что отчаянно трудно, но наиболее разумно – путем применения высоких стандартов непреходящих ценностей ко всей массе текущих проблем, из которых и состоит жизнь. Мы уже отметили, как современный ум отвергает уединение в качестве признанной религиозной практики и безбоязненно выбирает вторую альтернативу. С беспорядочностью жизни необходимо сразиться и победить. Цель должна одержать победу над бесцельностью. Оставаясь в среде обыденной жизни, мы должны все же держать нашу волю и мысли в стороне от обыденности и сосредотачиваться на творческих процессах. Какими бы занятыми мы ни были, какими бы сложными ни были наши обстоятельства, мы все же должны посвящать какую-то часть нашей умственной деятельности самоанализу и сохранять бдительность в отношении бесконечных внутренних предательств, которые могут отбросить нас обратно в «повседневизм» и отключить реакции на стимулы жизни.

Хотя религии прошлого и имели склонность отдавать предпочтение отказу от мирских занятий, тем не менее, они с помощью самых разнообразных приемов пытались сохранять веру и у тех, кого случай или долг все еще поддерживали в нормальном контакте с миром. Это предоставляет нам интересный материал для исследования того, как религиозные организации работали над этим в прошлом и насколько им можно подражать и проводить параллели в прогрессивной жизни будущего. Все широко распространенные религии, которые возникли за пять веков до и пять веков после Христа, широко использовали периодические собрания для укрепления друг друга в вере, священные книги, символы веры, глубокий самоанализ, исповедь, молитву, таинства, временный уход из мира, медитацию, пост и молитву. Являются ли эти методы пройденным этапом в мировом развитии или их еще можно считать доступными?

Это указывает на очень сложный клубок психологических проблем. Автор в своей более ранней версии этой книги писал, что, выражаясь духовным языком, современный религиозный человек расточает свою жизнь, проводя ее в крайне опасной изоляции. Автор по-прежнему считает, что это так, но понимает, что изобретение корректирующих механизмов выходит за пределы его воображения. Он не может представить себе светскую мессу или собрания, поющие гимны об Открытом Заговоре. Возможно, современный человек, попавший в беду, обратится к психоаналитикам вместо адептов религиозного учения; но в этом случае нам нужно молиться о том, чтобы иметь очень хороших психоаналитиков.

Может ли современный интеллектуал работать в общественных организациях? Может ли ежедневная газета, с ее большей яркостью и, в настоящее время, более низкими стандартами, постепенно узурпировать функции утренней молитвы, этого ежедневного мысленного напоминания о больших вещах? Одним из наиболее печальных фактов распространения образования в XIX веке была бессовестная эксплуатация новой читающей аудитории группой торговцев информационными помоями. Эти торговцы становились богатыми и могущественными. Всегда ли популярный издатель и владелец газеты обречен продавать помои вместо качественной информации? Или мы увидим в будущем публикации, временами оказывающие воздействие, подобное религиозному возрождению, и отдельные газеты, поднимающиеся до уровня задач поддержания объединяющей веры у мобилизующейся части публики?

Музей может стать современным храмом, в который мы пойдем медитировать; исследовательская организация может стать современным религиозным учреждением и заменить религиозную жизнь. Открытый Заговорщик должен позаботиться о том, чтобы музеи ясно показывали смыслы. В настоящее время может существовать не только литература, но даже пьесы, спектакли и музыка для раскрытия новых идей и смыслов, а не для торговли старыми традициями.

Совершенно очевидно, что читать о великих идеях, вдохновляться ими и принимать хорошие решения без последующих напоминаний об их исполнении и периодической ревизии морального облика недостаточно, чтобы удерживать людей на пути Открытого Заговора. Слишком легко скатиться обратно в «повседневизм». Современный Открытый Заговорщик может забыть о своей цели, и ему ничто о ней не напомнит; у него может случиться рецидив, и он ниоткуда не услышит упрека. Ведь он нигде и никому не давал клятвы. «Повседневизм» имеет бесконечное количество способов оправдать скатывание верующего к скептической небрежности. Человеку легко убедить себя в том, что он воспринимает жизнь или себя «слишком серьезно». Ум очень хорошо умеет выставлять самозащиту и имеет склонность отказываться от слишком больших или слишком далеко идущих усилий и возвращаться в пределы своих обычных возможностей. В нас заложен инстинкт думать, что все в порядке; мы заглушаем в себе чувство тревоги; мы оберегаем иллюзии, которые облегчают нам жизнь, даже если мы наполовину понимаем, что они являются не более чем иллюзиями. Мы негодуем на предупреждающий голос, на критикующий вопрос, который подвергает сомнению нашу деятельность. Наши повседневные настроения не только являются антагонистами наших религиозных настроений, они сопротивляются всем внешним призывам к нашим религиозным настроениям и приветствуют любую помощь против религиозных призывов. Мы очень легко переходим от простого оборонительного поведения к оборонительно-агрессивному, и от отказа слышать слово, которое могло бы пробудить нашу совесть, к энергичным усилиям по его полному запрету.