Читать книгу - "Время побеждать. Беседы о главном - Михаил Делягин"

Если Арвид Янович Пельше умер, и система на этом закончилась — значит, она умерла значительно раньше.

Партхозноменклатура отнюдь не хотела устраивать «катастройку, переходящую в перестрелку»: она хотела, как лучше, но не знала, как.

Е. ЧЕРНЫХ: — И потому «получилось, как всегда».

М. ДЕЛЯГИН: — Благими намерениями была вымощена дорога в ад либеральных реформ.

Мы должны понимать, что стандартный треп о том, что все развалили коммунисты во главе с Горбачевым, отчасти является правдой. Потребительский рынок Советского Союза рухнул уже в ноябре 1987 года.

Как это случилось?

В 1986 году было принято решение о трех принципиальных действиях. Первое — создание кооперативов как инструмента перевода материальных ценностей из государственного сектора с централизованным распределением и фиксированными ценами в частный сектор со свободными ценами. Это разом, одним движением уничтожило основу советской экономики. Рассыпалась система балансов — а значит, и материальная сбалансированность хозяйства. Товарный дефицит многократно усилился, так как столкнувшиеся с нехваткой необходимой продукции приходили за ней на частный рынок, и цены на нем подскакивали, стимулируя переток на него все новых и новых ресурсов.

Таким образом, усугубление дефицита и рост цен шли рука об руку.

Вторым шагом Горбачева в экономике стало создание товарно-сырьевых бирж. Они консолидировали маленькие товарные партии, которые вытаскивали из государственного сектора кооперативы, в большие товарные партии, чтобы было удобнее выкидывать их на экспорт.

И, наконец, третья компонента перестроечной экономической политики — относительная свобода внешней торговли, чтобы вытащенные из живого экономического организма ресурсы направлять на экспорт и получать за это живую валюту, точнее — ширпотреб, которого не хватало.

Эта система была введена с 1 января 1987 года и уже через 10 месяцев, как я говорил выше, уничтожила сбалансированность потребительского рынка.

Вводившие ее люди не очень понимали, что творят. Неосознанные, неперсонфицированные интересы советского правящего класса реализовывались во многом бессознательно. Если бы объяснить участвовавшим в этом людям, что они тогда творили, они визжали бы от негодования и посыпали голову пеплом. Но тогда они этого не понимали.

Е. ЧЕРНЫХ: — Кто конкретно?

М. ДЕЛЯГИН: — Прежде всего, Совет Министров Советского Союза.

Е. ЧЕРНЫХ: — Во главе с Рыжковым?

М. ДЕЛЯГИН: — Во главе с Николаем Ивановичем Рыжковым, которого я очень сильно уважаю, хотя и не за это. Думаю, не только в Спитаке должна быть улица его имени, но и в Москве, причем обязательно при жизни.

Конечно, это «плачущий большевик» — его реально довела до слез депутатская шантрапа, вся эта «демшиза». И, когда он сказал: «Вы еще вспомните мое правительство как правительство честных людей, как хорошее правительство», — я тогда посмеялся, но уже лет через пять, даже раньше, при Гайдаре, действительно, вспомнил добрым словом. Поговорка «Откопаем Брежнева, будем жить по-прежнему» — фраза 1988 года. В 1986–87 годах вместо «жить» произносилось «пить».

Е. ЧЕРНЫХ: — Была фраза в 60-х: «Говорит Косыгин Брежневу: давай, друг, жить с тобой по-прежнему». Когда Хрущева убрали.

М. ДЕЛЯГИН: — Принятие этих решений было очень страшным, потому что это полностью разбалансировало экономику. Причем на уровне базовом, на уровне сырья.

Е. ЧЕРНЫХ: — Вот почему все пропало.

М. ДЕЛЯГИН: — ВПК обладал приоритетом и себе все забирал по-прежнему, что было нужно и даже больше нужного, так как утечка ресурсов в частный сектор шла и из него самого, и ему требовались ресурсы и для своего производства, и для этой ширящейся утечки.

Эти ресурсы забирались, естественно, у гражданского сектора, дополнительно усугубляя дефицит в нем.

Все рассыпалось, и уже со второй половины 1989 года работать стало, по сути, бессмысленно: с коммерческой точки зрения имело смысл только спекулировать.

А ведь 1989 год — это пик Советского Союза: с одной стороны, у людей был приработок, а с другой — крах потребительского рынка еще удерживался в некоторых рамках. И, конечно, свобода, инициатива, возможность зарабатывать деньги, возможность самореализовываться… Это был лучший год, но по сути — смерть на взлете.

Е. ЧЕРНЫХ: — А тут все надеялись, что рынок спасет страну. По примеру знаменитого Рижского рынка.

М. ДЕЛЯГИН: — Мне даже стыдно снова произносить тогдашние слова о том, что «рынок спасет страну». Ведь рынок без регулирования не существует: без регулирования возникает сначала хаотическая, а потом все более жестоко выстроенная централизованная монополия над всеми остальными. Государство ведь существует не по чьей-то воле, а потому, что без него рыночные отношения невозможны: оно одно способно обуздать алчность монополий.

Е. ЧЕРНЫХ: — А тогда верили.

М. ДЕЛЯГИН: — Тогда были абсолютно первобытные представления об экономике, густо пересыпанные пропагандой, — примерно на уровне современных либералов.

И была страшная, всепобеждающая жажда простых рецептов.

Ведь советское руководство откровенно не справлялось почти ни с чем. И тогдашнее негодование в отношении его аукается нам и сейчас. Ведь когда иногда даже почти приличные люди говорят, что нам не нужна демократия, поскольку это страшная вещь, которая достойна только специально подготовленных людей, а обычный народ не может иметь доступа к демократии, потому что это кончится плохо — это эхо конца 80-х годов, когда действительно все посыпалось.

Судьба страны попала непосредственно в руки народа — и, увы, мы своими руками свою страну развалили. Конечно, снимать ответственность с высокопоставленных предателей, уничтожавших нас вполне осознанно, вроде, насколько можно понять, «архитектора перестройки» Яковлева, не стоит, но огромная часть общества поддалась на их провокации с восторгом и ликованием. Самый главный урок конца 80-х годов — то, что перед тем, как что-то рушить, нужно понимать, что строить. Общие схемы недопустимы.

Ведь чем отличались советские диссиденты от восточноевропейских? Советские сидели на кухне и ругали Брежнева. Восточноевропейские диссиденты сидели на точно таких же типовых кухнях и точно так же ругали Брежнева и свое начальство. Но при этом они еще и прорабатывали свой собственный проект. Они думали, что предложить своему обществу, и какой должен быть путь развития этого общества.

Е. ЧЕРНЫХ: — Я работал в 90-е в Чехословакии. Там к власти пришли умные диссиденты.

М. ДЕЛЯГИН: — Да, проект у них был простой: вперед, в Европу! Им было проще, чем нам: им было достаточно выписаться из одного проекта и вписаться в другой, им не нужно было придумывать свой. Но, тем не менее, в принципе они действовали правильно.