Читать книгу - "Цифровой тоталитаризм. Как это делается в России - Ольга Четверикова"

Очень показателен в этом отношении анонс Первого Петербургского цифрового форума, состоявшегося в апреле 2018 г., который звучит как категорический императив, как догма: «Цифровая экономика — это не просто новые технологии… Цифровая экономика — это в первую очередь изменение сознания и трансформация менталитета. Меняется сам принцип построения бизнеса, появляются новые форматы, отрасли, тенденции, сферы развития и вовлечения, которые возможны благодаря не просто новым технологиям, а благодаря как освобождению от стереотипов, так и готовности к быстрой и результативной трансформации»^[122].

Поскольку большие данные, и в первую очередь персональные данные, стоят в центре «цифровой экономики», новые технологии внедряют там, где эти данные легче всего можно получить — в системе госуправления, образования и здравоохранения. Особенно эффективными для этого оказываются так называемые «умные города», представляющие собой систему интеграции информационнокоммуникационных технологий и интернета вещей для управления городским хозяйством и имуществом, включающим общественные службы, транспорт, системы ЖКХ, школы, больницы и пр. В России главными площадками по созданию такой комплексной ИКТ системы стали Москва и Санкт-Петербург. Для цифровиков тут — полное раздолье, поскольку Москва составляет в настоящее время 26 % ВВП РФ, а вместе с Санкт-Петербургом — 32 %.

И, как заявил на Московском урбанистическом форуме А. Кудрин, к 2025 г., они вместе составят 40 % ВВП страны^[123].

Концепция «умного города» хорошо вписывается в более широкую стратегию, о которой недавно доступно рассказал основатель Школы реальной политики К. Емешин: «Сегодня мир принципиально изменился. Наблюдается тенденция формирования так называемых агломераций, то есть это закономерность рыночной экономики, когда деньги выгоднее вкладывать там, где ты больше получишь прибыль. И формируются в мире такие точки, куда выгодно вкладывать деньги, и они стекаются и получается вот эта проклятая закономерность: деньги тянутся к деньгам. И в последние годы мы отмечаем, что Москва вырвалась в первый ряд мировых агломераций и соревнуется с Нью-Йорком, с Лондоном, с Парижем. Небывалый рост агломераций произошёл в Китае и Индии. Некоторые эксперты считают, что в будущем изменится устройство мира и главными будут не государства, с их там государственными границами, гражданством и т. д., а будут крупнейшие агломерации, потому что люди смогут перемещаться свободно, есть средства связи, быстрая доставка и т. д. Поэтому формирование агломераций — это современная тенденция, и наблюдается определённая конкуренция между агломерациями… И не случайно наше правительство ещё в 2015 г. подняло этот вопрос, и было принято постановление о разработке пространственной структуры России»^[124].

Речь идёт о концепции территориального переустройства России, предложенной Правительством и Администрацией президента ещё в 2010 г. и предполагавшей радикальное изменение территориального деления страны — вместо 83 субъектов Федерации создать 20 крупных агломераций с населением более 1 млн. человек^[125]. В силу того, что этот проект является слишком радикальным, о нём перестали говорить. Но на практике он реализуется в виде процесса, который называют «ускоренным сжатием обжитого пространства» — появились даже термины «пятнистая Россия» и «пустилище пространства». Уже сегодня более 31 % населения страны живёт в мегаполисах, а к 2025 г. больше его половины будет вращаться в орбитах крупных городов. И всё это есть результат концентрации капиталов в тех точках, где они приносят максимальную прибыль.

Уже существуют проекты агломерации «Большой Иркутск», «Агломерация Челябинск-Екатеринбург», «Большой Красноярск». Но темп оптимизации задала Москва, первой расширившая свои границы. Так что массовое закрытие школ, больниц, укрупнение сельских поселений, слияние муниципальных образований, вывод из райцентров без согласия и даже уведомления местных властей военкоматов, полиции, почты, налоговой и дорожной служб и формирование межмуниципальных управленческих структур — звенья одной цепи.

Так, в конце 2018 г. власти Подмосковья объявили о проектах формирования городских округов с поглощением малых городов и посёлков в Одинцовском, Щёлковском, Воскресенском, Раменском, Серпуховском и Солнечногорском муниципальных районах. При этом мнение жителей не принимается во внимание, и объединение идёт с вопиющим нарушением законов^[126]. Но всё это — лишь подготовка к объединению Москвы и Подмосковья, в результате которого планируют создать одну из крупнейших мировых агломераций.

Вот что пишет об этом публицист А. Калинин: «Если взглянуть на это переустройство с позиции чиновничества, то для центра оно представляет огромную выгоду. Зачем строить на периферии дороги, тянуть в глубинку электрические и газовые линии, поддерживать там социалку? Какой груз сваливается с федерального бюджета! Если Россия в целом не может быть конкурентоспособна на мировом рынке, то попробуем сделать конкурентным хотя бы Большую Москву, Большой Петербург, Большой Красноярск и ещё десяток-другой крупнейших городов… Всей остальной территории по мере доступности отведена роль питательной среды для развития мегаполисов. Чем это обернётся для городов и весей, которые окажутся вне зоны влияния агломераций? Что ждёт так называемое “пустилище" пространства? Кто и как станет в нём хозяйничать? И без того обескровленное закрытием школ, больниц, детсадов, оно окончательно обезлюдеет и, скорее всего, прекратит своё существование»^[127].

Но и в мегаполисах жизнь не улучшится, и это мы видим по Москве с её стремительным ростом населения, за которым не поспевает социальное обеспечение и инженерная инфраструктура, с её переполненными больницами, школьными классами, очередями в детские сады и на приём к специалистам в поликлинике, многокилометровыми автомобильными пробками и битком набитыми вагонами общественного транспорта.

Особо же серьёзная ситуация складывается в сфере здравоохранения. По данным Контрольносчётной палаты, в Москве с 2015 по 2017 г. число врачей и медсестёр уменьшилось с 47,1 до 44 тыс. (на 6,5 %) и с 88,6 до 72 тыс. (на 18,5 %) соответственно. Число врачей, имеющих квалифицированную категорию специалистов уменьшилось с 46,5 до 37,8 %. Происходит снижение укомплектованности больниц и поликлиник кадрами: если в 2015 г. в среднем медучреждения были укомплектованы врачами на 84,6 %, то в 2017 г. — на 82,5 %. Обеспеченность населения города медиками упала с 37,8 врача на 10 тыс. в 2014 до 35,3 — в 2017 г. (при том, что по госгарантиям оказания медпомощи на 10 тыс. населения должно быть 36,9 врача)^[128]. В итоге в принятой в 2011 г. программе «Развития здравоохранения» пришлось изменить большинство показателей: из 22 неизменными остались только 4^[129]. Однако самой преступной программой стала так называемая «оптимизация» здравоохранения в Москве, в результате которой в городе оказалось закрыто около трети больниц, при этом в районе Богородское и Преображенском жители вообще остались без больниц^[130].