Читать книгу - "Что такое популизм? - Ян-Вернер Мюллер"

Можно ли найти ответ получше? У меня есть два варианта. Во-первых, критика популистов за то, что они исключают из политической жизни часть народа, не подразумевает, что мы должны с точностью установить, кто является частью государства, а кто – нет. Никто не давал права на массовое лишение гражданских прав, к которому, по крайней мере символически, тяготеют популисты. Победа 51 % проголосовавших не значит, что из поля зрения автоматически исключаются голоса оставшихся 49 %; это значит, что многие граждане, столкнувшись с притязаниями популистов, могут ответить им следующим образом: «Я могу критиковать определенных людей самыми разными способами, не отказывая им при этом в статусе свободных и равных сограждан». Во-вторых, «проблему границ» ни одна высоколобая политическая теория не способна решить раз и навсегда. Обсуждение этой проблемы – процесс, в котором и действующие члены, и члены-кандидаты должны иметь право голоса; он должен быть предметом демократических дебатов, а не непреложным решением, основанным на неизменных критериях^[127].

Разумеется, ошибкой было бы думать, что этот процесс автоматически подразумевает прогресс, т. е. достижение большей включенности; возможно, определение народа, выработанное в результате подлинных, добросовестных демократических дебатов окажется более строгим, нежели исходное.

Но и на этом проблемы для либерально-демократической критики популизма не кончаются. До сих пор мы были свято убеждены, что антиплюрализм по определению антидемократичен. Так ли это? Плюрализм – так же, как и один из его вариантов, мультикультурализм, – часто подается одновременно и как факт, и как ценность. Так же, как и в случае с проблемой границ, возникает вопрос: почему простому факту автоматически должна приписываться какая-то моральная ценность? К тому же плюрализм и разнообразие – это все же не настолько первостепенно значимые ценности, как, например, свобода. Нельзя сказать, что во всех случаях чем больше плюрализма, тем лучше. В то время как в сознании либералов плюрализм всегда ассоциировался с либерализмом, многие мыслители вполне справедливо утверждали, что при ближайшем рассмотрении переход от наличия плюрализма (в особенности плюрализма ценностей и жизненных укладов) к принципиальному поощрению свобод на самом деле крайне непрост^[128]. Поэтому нам нужны гораздо более точные и строгие формулировки в ответе на вопрос, что не так с антиплюрализмом. Мы могли бы сказать, что главная проблема с популизмом состоит в том, что, отрицая многообразие, он тем самым отказывает некоторым гражданам в равенстве с остальными и свободе. Формально эти граждане могут не быть исключенными, но их законное право на индивидуальные ценности, представления о том, что такое правильная жизнь, и даже на материальные интересы может оказаться под вопросом и даже сброшено со счетов. Как утверждал Джон Ролз, принять плюрализм – не значит просто признать эмпирический факт того, что мы живем в разных сообществах; скорее речь идет о принятии обязательства найти справедливые основания для того, чтобы делить общее политическое пространство с другими людьми, которых мы уважаем как свободных и равных, но в то же время принципиально иных по своей идентичности и интересам. В этом смысле отрицание плюрализма означает: «Я могу жить только в таком политическом мире, где мои представления об обществе или мои личные взгляды на то, что такое настоящий американец, обладают преимуществом перед всеми остальными»^[129]. Это не имеет ничего общего с демократическим подходом к политике.

Наконец, озабоченность вызывает то, как демократы иногда реагируют на популистских лидеров и популистские партии. В ряде стран непопулистские партии – а также иногда и государственные СМИ – реагировали тем, что возводили вокруг популистов «санитарный кордон»: никакого сотрудничества с ними, разумеется, никаких политических коалиций, никаких телевизионных дебатов и никаких уступок ни по одному из их требований. В некоторых случаях проблемы с такого рода стратегиями исключения были очевидны с самого начала. Например, Николя Саркози утверждал, что Национальный фронт не разделяет основные французские республиканские ценности, а сам в то же время скопировал иммиграционную политику Национального фронта, превратив свою партию в некое подобие «облегченного варианта» НФ. Такое очевидное лицемерие в корне подорвало любую стратегию, направленную против НФ. Менее очевиден тот факт, что сговор всех политических акторов, кроме популистов, с целью исключить этих последних из политического процесса, немедленно повышает доверие к утверждению популистов, что властные партии создали «картель»: популисты получают большое удовольствие, показывая, что все их соперники одним миром мазаны, несмотря на заявленные идеологические различия, – отсюда стремление даже названия этих партий соединять в одно, чтобы усилить впечатление, что только у популистов есть подлинное альтернативное решение. (Например, во Франции Марин Ле Пен использовала акроним UMPS, соединяя в одно целое названия правой партии Саркози и партии социалистов.)

Помимо всех этих практических задач – которые в основном связаны с выработкой политических стратегий, способных обуздать аппетиты популистов, – есть и еще одна важная проблема. Я утверждал, что проблема с популистами заключается в том, что они исключают. Так что же мы можем сделать в ответ? Исключить их! Я также неоднократно показывал, что популисты – убежденные антиплюралисты. Так чего же мы добиваемся, исключая их? Накладываем ограничения на плюрализм. Что-то здесь явно не так. Можно вспомнить, что придавало нападкам Уоллеса на либералов такую силу и убедительность: он утверждал, что «самые большие мракобесы те… кто называет мракобесами других»^[130].

Я полагаю, что пока популисты остаются в рамках закона – например, не разжигают ненависть и не подстрекают к насилию, – другие политические акторы (и представители СМИ) обязаны вступать с ними во взаимодействие. Когда они получают места в парламенте, они являются представителями своих избирателей; игнорировать популистов – только усиливать у их электората впечатление, что «правящие элиты» бросили их на произвол судьбы, да и вообще никогда ими не интересовались. Но разговаривать с популистами – не значит говорить, как популисты. Можно серьезно отнестись к их политическим заявлениям, не принимая их при этом за чистую монету. В частности, вовсе не обязательно соглашаться с тем, как популисты преподносят те или иные проблемы. Вспомним пример, который мы приводили выше: были ли во Франции 1980-х миллионы безработных? Да. Были ли все рабочие места захвачены «иммигрантами», как пытался убедить свой электорат Национальный фронт? Разумеется, нет.