Читать книгу - "Имя, ставшее эпохой. Нурсултан Назарбаев: новое прочтение биографии - Николай Зенькович"

Вечером 19 августа Назарбаев выступил с радиообращением к народу. Призвал проявлять спокойствие, соблюдать сдержанность и осторожность. Предупредил, что эмоциональное, неправильно воспринятое действие любого может высечь искру социального взрыва. Заверил: в Казахстане чрезвычайное положение вводиться не будет.

Политическая интуиция, много раз выручавшая в критических ситуациях, снова не подвела его. Чутье подсказывало: у ГКЧП вряд ли что получится. Возникала крамольная мысль – а не провокация ли все это? Тогда он еще не знал, что уже утром 19-го ряды ГКЧП покинул глава горбачевского аппарата Валерий Болдин – залег в больницу. Днем его примеру последовал премьер-министр Валентин Павлов. Всячески уклонялся от участия в ГКЧП Председатель Верховного Совета СССР Анатолий Лукьянов.

Вечером сдрейфил зампредседателя Совета обороны СССР Олег Бакланов. Позднее при обыске, проведенном в его кабинете, был обнаружен оригинал неотправленного заявления на имя Янаева: «В связи с неспособностью ГКЧП стабилизировать ситуацию в стране считаю дальнейшее участие в его работе невозможным». Обеспокоенный ненадежностью состава ГКЧП, председатель КГБ Владимир Крючков отдал приказ установить контроль над телефонными разговорами Янаева и Лукьянова.

20 августа Назарбаеву снова позвонил Ельцин. Голос российского президента был тревожный. Он сообщил, что, по имеющимся у него данным, гэкачеписты намерены взять «Белый дом» штурмом. Просил сделать все возможное, чтобы этого не допустить.

Назарбаев связывался по телефону с Крючковым, Янаевым, Язовым. Крючков ответил: штурма не будет. Янаев тоже отрицал наличие такого плана. Язов, с которым Назарбаев был в дружеских отношениях с того времени, когда тот командовал Среднеазиатским военным округом и жил в Алма-Ате в одном доме с Назарбаевым, согласился вывести танки из Москвы.

В полдень он получил из ЦК КПСС шифртелеграмму, адресованную первым секретарям ЦК республиканских компартий, которые по должности входили в состав Политбюро и в большинстве одновременно являлись президентами. Им предлагалось ознакомиться с проектом заявления Политбюро и внести в текст свои замечания.

Прочитав полученный документ, Назарбаев дал резко отрицательный отзыв. По мнению казахстанского руководителя, проект заявления Политбюро «не отражает существующую обстановку, отсутствует ссылка на суверенитет республик, продолжение экономической реформы и переход на рыночную экономику. Должно быть сказано о недопущении кровопролития и использования войск, чем бы это ни оправдывалось».

Это было единственное смело выраженное мнение против заявления, которое должно было поддержать ГКЧП. Одобрили его, правда с незначительными поправками, руководители Украины и Азербайджана Гуренко и Муталибов. Полностью согласился президент Узбекистана Каримов.

В 17.00 по московскому времени Назарбаев выступил по республиканскому телевидению с заявлением:

– …Созданный тремя лицами комитет без участия Верховного Совета СССР и республик порождает заведомо незаконные документы, которые, кроме всего прочего, попирают республиканскую Декларацию о государственном суверенитете, игнорируют избранный курс на рыночную экономику.

Какой же выход мы можем предложить народу? Уверен, он может быть только на конституционной основе. Если мы и дальше пойдем по кривой дорожке беззакония – народ нам этого не простит. Прежде всего в эти трудные для страны дни мы хотим услышать мнение самого Михаила Сергеевича Горбачева, который лично должен подтвердить невозможность осуществлять возложенные на него обязанности.

Второе. Предлагаю немедленно рассмотреть политическую ситуацию на заседании Верховного Совета СССР, в десятидневный срок созвать чрезвычайный съезд народных депутатов СССР, на котором определить конкретную дату всенародных выборов президента СССР, причем в минимально короткие сроки.

Еще одна важнейшая проблема, не требующая отлагательства, – это подписание Союзного договора, одобренного парламентами республик. Любые изменения текста этого утвержденного документа могут быть внесены только с согласия высших органов власти этих республик. Такова в общих чертах позиция, которую разделяют Президиум Верховного Совета, правительство и народ Казахстана.

Я обращаюсь к парламентам и народам всех республик с просьбой поддержать высказанные мной предложения.

21 августа Горбачев, словно услышав произнесенные накануне слова казахстанского лидера, потребовавшего предоставить трибуну союзному президенту, чтобы тот лично подтвердил, действительно ли он не может осуществлять возложенные на него обязанности, связался по аппарату ВЧ с Назарбаевым. Михаил Сергеевич назвал произошедшее «правым военным переворотом», поблагодарил Нурсултана Абишевича за верность законно избранным органам государственной власти СССР и сообщил, что у него в приемной находятся прилетевшие к нему члены ГКЧП.

Это был второй случай за короткий промежуток времени, когда Назарбаев не предал генсека. Первый случай произошел на апрельском Пленуме ЦК КПСС – тогда Назарбаев выступил против отставки Горбачева, на чем настаивала консервативная часть членов ЦК. Двойная игра была не в его правилах – честных и открытых.

Побеседовав по телефону с Горбачевым, он помчался на телевидение – надо было оповестить казахстанцев о том, что Горбачев жив и здоров, а затея с ГКЧП провалилась. Взволнованно сообщив эту весть, поблагодарил свой народ за проявленные в смутные дни благоразумие и выдержку. И тут случилось происшествие, похожее на лишь однажды имевшее место в советской истории – со Сталиным.

Закончив выступление в прямом эфире, Назарбаев покинул телестудию и направился к выходу. На пороге его догнали взволнованные телевизионщики и, виновато глядя на него, упавшими голосами сказали, что запись не получилась. Появление Назарбаева в телецентре было настолько неожиданным, что они от растерянности и волнения не включили камеру.

Точно такое же происшествие случилось в 1941 году и со Сталиным. И почти при таких же судьбоносных обстоятельствах. Речь идет об исторических кадрах кинохроники, снятых во время проведения военного парада на Красной площади 7 ноября. Кульминацией торжества была короткая речь Сталина. Мало кто тогда обратил внимание на то, что во время ее произношения изо рта вождя не было видно пара. У всех он вырывался на легком морозце, а у Сталина нет.

Ночью при монтаже выяснилось: выступление не записалось! Стали думать, что предпринять. Председатель Госкино Большаков решился позвонить Сталину и доложить правду. Вопреки ожиданиям, тот спокойно выслушал доклад Большакова и спросил, что он предлагает. Выход был один – записать выступление еще раз. Сталин согласился.

Записывали в Грановитой палате. Ночью за считаные часы соорудили выгородку – угол Мавзолея, чтобы выглядело, как на Красной площади. Сталин в простой солдатской шинели, что и в первый раз, подошел к микрофону с листом бумаги. Прозвучали первые фразы.

И вдруг режиссер, к своему ужасу, увидел: оператор знаками показывал – запись не идет! А Сталин уже уходил. Режиссер кинулся вдогонку:

– Извините, товарищ Сталин! – не узнавая своего голоса, сказал он. – В кино есть закон: обязательно делать дубль. Вам придется зачитать еще раз…