Читать книгу - "Последняя цивилизация. Политэкономия XXI века - Василий Галин"

Только Америка имеет моральное право, а также материальную основу, позволяющие занимать место мирового лидера. Судьба Америки неразрывно связана с основанием ценностей свободы в глобальном масштабе.

М. Тэтчер [427]

«Нравится вам это или нет, но в холодной войне победу одержал Запад. И все же главным победителем, — добавляла бывший премьер-министр Великобритании М. Тэтчер, — являются Соединенные Штаты… На сегодня Америка — единственная сверхдержава. Ни одна из сверхдержав прошлого… не обладала таким превосходством в ресурсах и размахе над своим ближайшим соперником, как современная Америка» [428].

Цели единственной сверхдержавы торжественно провозгласил в своей избирательной кампании Дж. Буш: «Америка по осознанному выбору и волей судьбы будет поддерживать распространение политической свободы и считать наивысшей для себя наградой расширение демократии» [429]. «Мы получили уникальный шанс, — комментировала М. Тэтчер, — распространить свободу и господство закона на те страны, которые никогда их не знали…» [430] «Чтобы добиться прогресса , — конкретизировала «железная леди», — все атрибуты социализма — структуры, институты и отношения — должны быть уничтожены…» [431].

Остатки Берлинской стены еще не успели остыть, как Ф. Фукуяма провозгласил ставший уже нарицательным «конец истории»: «либеральная демократия может представлять собой «конечный пункт идеологической эволюции человечества» и «окончательную форму правления в человеческом обществе»» [432]. Практические меры по достижению «конечного пункта эволюции» в том же 1989 г. сформулировал британский экономист Д. Уильямсон в документе, получившем название «Вашингтонский консенсус». Его положения покоились на неолиберальных идеях М. Фридмана и свободе торговли: все «барьеры, препятствующие проникновению иностранных фирм, следует устранить» [433]. Принципы «Вашингтонского консенсуса» легли в основу мирового «крестового похода» «чикагской школы» под руководством Международного валютного фонда и Всемирного банка [434].

Неолиберальный «крестовый поход» начался, впрочем, несколькими десятилетиями раньше с военных переворотов Сухарто в Индонезии и Пиночета в 1973 г. в Чили. А затем, в 80-е годы, продолжился в странах Латинской Америки и Африки. Именно в те годы была отработана методика проведения неолиберальной контрреволюции, основанная на «Доктрине шока» [435].

Тем не менее, отмечает автор книги, посвященной исследованию данного вопроса, Н. Кляйн, «оглядываясь на прошлое, можно определенно сказать, что именно с России началась новая глава в истории крестового похода чикагской школы , в 1970-1980-х годах проводившей эксперименты с шоковой терапией» [436]. «Берлинская стена пала не только в Берлине. Она пала на востоке и на западе, на севере и на юге, и падение ее затронуло все страны и компании, причем примерно в одно и то же время… Именно падение всех этих стен по всему миру, — утверждает Т. Фридмен, — сделало возможным приход эпохи глобализации и интеграции» [437].

Действительно, отличие нового этапа состояло, прежде всего, в масштабах: по словам Т. Кэротерса, возглавлявшего в правительстве США систему поддержки демократии, «в первой половине 1990-х количество «стран в ситуации перехода» резко увеличилось: их стало около сотни (примерно 20 в Латинской Америке, 25 в Восточной Европе и бывшем Советском Союзе, 30 в южной части Африки, 10 в Азии и 5 на Ближнем Востоке), и в них совершался резкий переход от одной модели к другой» [438]. Но очевидно еще более важным было то, что эти переходы были осуществлены мирным, хотя и не всегда вполне демократическим путем, но уже без помощи кровавых переворотов и диктатур, как прежде.

Практически во всех вновь обращенных странах при помощи «шоковой терапии» воспроизводилась неолиберальная модель Мирового лидера. Достигнутые результаты тут же закреплялись законодательными и экономическими мерами, таким образом, что отменить или изменить проведенные преобразования становилось почти невозможно. Отработка этих мер началась еще в Чили, когда встал вопрос передачи власти от Пиночета избранному правительству. «Чикагские мальчики» заблаговременно подготовили страну к тому, что реформы Пиночета оказались необратимыми [439].

Несмотря на общность черт последствий неолиберальной революции для всех стран мира, каждая из них имела свои особенности и национальные отличия. Именно они в данном случае и представляют интерес, поскольку дают возможность показать более наглядную картину происходящих событий.

Наиболее впечатляющую демонстрацию результатов неолиберальных реформ дал потрясающий взлет развивающихся стран, их доля в мировом производстве выросла с 27 % в 2000 г. до 46 % в 2011 г. [440], а в глобальных сбережениях за 2000–2008 гг. удвоилась с 22 до 44 % [441]. Но даже на этом фоне выделяется взрывной рост Китая, превратившегося всего за два десятилетия из отсталой аграрной страны во вторую экономическую сверхдержаву мира.