Читать книгу - "Код цивилизации. Что ждет Россию в мире будущего? - Вячеслав Никонов"

Такой принцип предложил один из наиболее влиятельных политиков того времени кардинал Ришелье — высший государственный интерес (raison d’etat), понимаемый в русле современной концепции национальной безопасности, который оправдывает применение любых средств для ее обеспечения. Именно этот принцип лег в основу Вестфальской модели мира, которая родилась на четырехлетних переговорах между Священной Римской империей германской нации и Францией в Мюнстере, а также между Империей, с одной стороны, и Швецией вместе с другими германскими государствами — с другой, в Оснабрюке. Подписанные в 1648 году два мирных договора, положившие конец Тридцатилетней войне, получили название Вестфальского мира, коль скоро и Мюнстер, и Оснабрюк расположены в Вестфалии. Священная Римская империя утратила свое господство в Европе, превратившись фактически в конгломерат более 300 независимых государств, германские правители получили статус королей. Франция, Швеция, выдвинувшиеся в европейские лидеры, и их союзники, напротив, добились немалых территориальных приобретений и права на вмешательство в дела Империи. Голландия и Швейцарская конфедерация получили государственный суверенитет. Были признаны права и свободы за лютеранами и кальвинистами. Доминирование одного центра сменило равновесие сил и принцип суверенитета.

Как минимум с начала XVIII века — с битвы под Полтавой, где Петр I разгромил шведскую армию Карла XII, сильнейшую на тот момент в Европе, — частью этого сообщества и одной из наиболее влиятельных континентальных держав стала и Россия. Немецкий философ Лейбниц в тот день написал: «Теперь царь привлечет внимание Европы и будет играть роль в ее общих делах… Многие говорят, что царь будет представлять опасность для всей Европы, что он будет турком Севера»^[82]. К западу от наших границ Россию никогда не было принято считать европейской страной. Как и Оттоманскую империю, которая контролировала до четверти того, что было принято называть Европой.

Баланс сил был кардинальным образом нарушен войнами Наполеона, который попытался осуществить один из самых амбициозных в истории Европы проектов создания универсального государства. Причем не только силой оружия. «Наполеоновская программа объединения Европы выглядит такой современной не только из-за того, что она написана на французском языке, — иронизировала Маргарет Тэтчер. — Например, одной из целей Бонапарта было, как он выразился, создание «валютного единства по всей Европе». Позже он заявил, что его кодекс общего права, система университетского образования и денежно-кредитная система «превращают Европу в единую семью. Никто не будет покидать дома, путешествуя по ней». Президент нынешнего Европейского центрального банка вряд ли мог сформулировать идею лучше»^[83].

После падения Наполеона Европа озаботилась созданием общеевропейской системы безопасности, что нашло воплощение в Европейском концерте держав. Он родился, как писал Генри Киссинджер, «из трансформации идеалистических предложений русского царя Александра I об отказе от применения силы и разрешении конфликтов путем арбитража великих держав в более практичную концепцию, основанную на балансе сил»^[84]. На Венском конгрессе 1815 года возникла своего рода дипломатическая олигархия, которая взялась совместно поддерживать международную стабильность и статус-кво. Сначала это были четыре великие державы, внесшие наибольший вклад в победу над Бонапартом — Россия, Великобритания, Австрия и Пруссия. После скорого возвращения на международную арену Франции (против которой первоначально во многом и создавался Концерт) квартет превратился в «пентархию», а с присоединением королевства Италии — в «гекзархию», своеобразную «большую шестерку». Знаменитый французский историк Антонэн Дебидур в конце XIX века так описывал современную ему европейскую систему: «Перечисленные государства не всегда жили в полном согласии. Иногда между некоторыми из них возникали жестокие конфликты. Одни из этих государств усилились и приобрели большее влияние, чем прежде, другие пришли несколько в упадок и утратили прежний авторитет. Но ни одно из них не претерпело такой утраты сил, чтобы другие могли уничтожить его или исключить из своего объединения. Все они продолжают существовать, порою гарантируя спокойствие в одинаковой мере своим соперничеством, как и своим согласием»^[85]. Во многом, благодаря существованию Концерта, XIX век оказался самым мирным в человеческой истории. Он не предотвратил лишь крупные Крымскую и Франко-прусскую войны, остальные же столкновения шли на европейской и колониальной периферии.

К 1914 году мир демонстрировал большее политическое и экономическое единство, чем в любой другой период в истории человечества. Доля международной торговли и внешних инвестиций в валовом мировом продукте была выше, чем когда-либо до этого, и вновь вернется на тот уровень только в 1970–1990-е годы. Термин «цивилизация» применялся почти исключительно в отношении Запада. Международное право был западным. Международная система была западной Вестфальской системой суверенных национальных государств и подконтрольных им колониальных территорий.

Однако в ходе Первой мировой войны огромные пространства в Европе подверглись страшному разорению, чего не случалось уже целое столетие. «Первая мировая война положила конец вере европейских наций в свое богоданное превосходство и «естественный прогресс»; также она показала безосновательность присвоения ими морального права повелевать другими и произвела на свет затяжное противостояние между капиталистической и коммунистической системами»^[86], — подчеркивает Осборн. Европейцы впервые задумались о кризисе своей цивилизации. В 1919 году французский поэт и философ Поль Валери писал, что «теперь и мы, цивилизации, знаем, что мы смертны».

Предсказывавшийся Шпенглером закат был действительно началом ослабления европейской составляющей западной цивилизации, но не западного господства. На мировую арену стремительно ворвались Соединенные Штаты Америки, которые еще в 1872 году стали крупнейшей экономикой мира. Вступив в Первую мировую войну в апреле 1917 года и внеся вклад в ее завершение, США усилиями президента Вудро Вильсона во многом повлияли на условия мира. Версальский договор выключил из общеевропейской системы Германию, про которую говорили, что она «слишком большая, чтобы остаться в покое, и слишком маленькая, чтобы добиться гегемонии». Некоторые в Германии с тезисом о гегемонии не согласились. Исключена была и возникшая на развалинах Российской империи Советская Россия. Версальская система, пишет Брендан Симмс, «была создана, чтобы защитить от возрождения германского экспансионизма, сохраняя при этом Рейх как бастион против распространения большевизма»^[87]. Декорации для нового столкновения были расставлены.