Читать книгу - "Династии. Как устроена власть в современных арабских монархиях - Мария Кича"

Наше повествование — как, впрочем, и мусульманская история — начинается в Мекке — священном исламском городе, затерянном в песках Хиджаза (Западной Аравии). Его традиционными хранителями были Хашимиты — потомки пророка Мухаммеда.

Хашимиты ведут свой род от Амра аль-Улы (464–497) — прадеда Мухаммеда и члена племени курайшитов, которое руководило Меккой задолго до рождения пророка^[5]. В 480-х годах, когда Аравию поразила засуха, Амр покупал в Палестине муку, пек хлеб, крошил его в мясной бульон и раздавал эту похлебку голодавшим. Мекканцы нарекли своего спасителя «Хашим» (от араб.هشم — ломать). Амр стал влиятельным человеком и возглавил племенной клан Бану Хашим — откуда, помимо Хашимитов, произошли Аббасиды.

Потомки Амра издавна имели доступ к власти. Хашимиты с XI века стояли во главе Мекканского шарифата^[6] — и на заре XX века считались старейшей правящей семьей в мире. В 1517 году они признали сюзеренитет османского султана Селима I — ибо надеялись, что османы защитят Хиджаз от португальцев (те регулярно нападали на побережье Аравийского полуострова). Защита Хиджаза входила в круг интересов Порты — и в течение следующих 400 лет османского господства Хашимиты чувствовали себя весьма комфортно. Получив статус полу-автономных правителей, они помогали султанам организовать хадж (ежегодное паломничество в Мекку и Медину), торговали с Индией и Китаем, держали личное посольство в Дели и приобретали недвижимость в Стамбуле.

Однако арабы питали к османам плохо скрываемую неприязнь. Например, в 1703 году Саид ибн Саад — тогдашний глава Хашимитов — публично назвал султана Ахмеда III «сыном христианской шлюхи» ^[7] и пригрозил перейти на службу к марокканскому монарху Мулаю Исмаилу ибн Шерифу. В 1880-х годах английские дипломаты регулярно получали сообщения от арабских информаторов. Те утверждали, что в арабских вилайетах (провинциях) Порты растет недовольство и местное население под руководством амира Мекки — своего истинного лидера — готово взбунтоваться при поддержке Британии.

К началу Первой мировой войны османы — в прошлом кочевники из азиатских степей — уже не одну сотню лет владели арабским миром, включая Плодородный полумесяц {Левант и Месопотамию).^[8] Тут протекают великие реки — Нил, Иордан, Тигр и Евфрат. Они обеспечивают Ближний Восток водой, делая его пригодным для сельского хозяйства — а значит, и для проживания людей.

Плодородный полумесяц — колыбель цивилизации. Еще до нашей эры на его землях, подобно тучным колосьям пшеницы, выросли Древний Египет и Иудейское царство, Шумер и Аккад, Вавилония и Ассирия. Именно в этом регионе, согласно Библии, начался Всемирный потоп и крестился Иисус Христос; здесь разбили висячие сады Семирамиды и построили Вавилонскую башню. В зоне Плодородного полумесяца появилась письменность, сформировалась наука и возникла организованная религия.

Левант и Месопотамия должны были процветать — но к 1914 году их земли истощились. Ирригационные системы пришли в упадок: пруды и водохранилища заросли илом, оросительные каналы занесло песком. Люди страдали от голода, нищеты и болезней — и тогда, в последние десятилетия Османской империи, в ее арабских вилайетах стали зарождаться националистические настроения.

Порта — крупнейшая мусульманская держава в истории — являлась централизованным государством лишь формально. Султанские чиновники управляли крупными арабскими городами — но за их пределами контроль осуществлялся слабо. Османские губернаторы не обладали достаточной военной силой. Это делало их зависимыми от местных племенных вождей, богатых торговцев и религиозных лидеров.

На заре XX века арабский мир сотрясали противоречия. В Бейруте, Дамаске, Алеппо, Багдаде и Мосуле группировки арабской знати ожесточенно боролись друг с другом. Причина конфликтов проста: те, кому покровительствовали османы, занимали привилегированное положение и получали процент со взимаемых налогов и сборов. Другие арабы — не менее знатные, но исключенные из системы распределения материальных благ — жаждали перемен. Но даже самые недовольные не мечтали о суверенитете. Кроме того, политика оставалась сугубо «городской игрой» и не затрагивала интересы тысяч крестьян. Известный британский ориенталист Гертруда Белл, не понаслышке знакомая с арабским миром той эпохи, писала: «Арабского народа не существует; сирийский купец отделен более широкой пропастью от бедуина, чем от Османской империи».

В Хиджазе дела обстояли иначе. К концу XIX века общее население его главных городов — священных Мекки и Медины, а также портовой Джидды — составляло около 100 тыс. человек, а количество бедуинов достигало максимум 300 тыс. Основной доход приносили паломники. Их было много — ведь каждый мусульманин обязан хотя бы раз в жизни совершить хадж и собственными глазами увидеть Благословенную Мекку и Лучезарную Медину.

Хашимиты носили гордый титул шарифов Мекки — и, как утверждает английский востоковед Джеймс Моррис, являлись «чем-то средним между духовенством и аристократией». С 1908 года Мекканский шари-фат возглавлял Хусейн ибн Али из рода Хашимитов. Независимость правителей Хиджаза ограничивал султанский наместник, а в Мекке размещался турецкий гарнизон. Сообщение Западной Аравии со Стамбулом было затруднено, и Хашимитам удавалось сохранять определенную автономию. Однако, по замечанию американского историка Дэвида Фромкина, шариф «не имел никакого влияния ни на политические, ни на духовные процессы за пределами Хиджаза». В то же время османы старались контролировать родину пророка — и в доказательство своей мощи регулярно вызывали в Стамбул членов главных хиджазских семей (в том числе Хашимитов), где оставляли их в качестве «почетных гостей султана» — то есть пленников. Хусейн стал шарифом Мекки только в 60 лет — до этого он провел долгие годы на берегах Босфора в качестве заложника.