Читать книгу - "Цель номер один. План оккупации России - Михаил Антонов"

• знание основных уставов и принципов построения армии;

• формирование исполнительской дисциплины;

• навык согласованных действий в составе подразделения;

• знакомство с основными типами оружия и вооружений;

• физическую подготовку.

Поэтому учить будущего резервиста вполне можно без каких-то зверств, иногда чуть ли не в рамках игры. Причем такие военные игры всегда были популярны – вспомним хотя бы тех же скаутов, с которых когда-то скопировали наших пионеров (вспомнил именно о скаутах, поскольку как раз у них больше делается упор на «разведывательно-следопытскую» составляющую). Да что там скауты – даже определенная разновидность учений вполне официально именуется «командно-штабными играми»! И примеры разных становящихся популярными армейских экстрим-шоу, когда добровольцев где-то на неделю за определенную плату подвергают военной муштре, такой вывод только подтверждают, хотя обычно они и подаются в совершенно извращенном ракурсе: дескать, смотрите, как притягательна, оказывается, военная служба! Да нет, это говорит как раз об обратном: насколько она могла бы стать притягательной, если бы была организована как настоящее военное обучение, а не как тупая казарменная муштра, а то и хуже – вообще бессмысленное времяпрепровождение, как в тюрьме да еще по ложному обвинению!

Итак, всеобщее военное обучение. Которое притом нисколько не рассыплется в прах, если обучающийся даже будет проводить в казарме пять дней в неделю, а на выходные уезжать домой (как это делается уже во многих странах); если обучаться военному ремеслу молодежь будет в двух шагах от дома да еще в кругу друзей по улице, тоже призванных по закону Всевобуча!

Вообще-то и ответственность за массовое военное обучение по-настоящему надо переложить с армейских на местное региональное руководство: непосредственно обучать, понятное дело, должны военные профи, но вот власти над обучаемыми вне учебной сферы у них быть не должно. Тем более что каждый род занятий по-своему деформирует психику, и казарменное восприятие мира, вполне естественное для профессионального военного, будет неприемлемым для молодого человека, пришедшего с гражданки и туда же собирающегося возвратиться; обучить его военным навыкам – это одно, а пытаться делать из него прирожденного солдата – совсем другое, никому не нужное дело. Ну а представление о том, будто только в армии с обучающегося может быть серьезный спрос, – чистый предрассудок: сплошь и рядом и на гражданке (в престижных вузах, в спорте) он может быть поставлен не менее жестко.

Следует затронуть чуть-чуть и тему дедовщины. Эксперты, разглядев тысячу ее причин, почему-то не видят еще одну, тысячу первую, чисто психологическую, объективную: человек, насильно помещенный в замкнутое пространство, где он ни минуты не может остаться наедине с собой, начинает беситься. И одна из форм проявления такого беснования – дедовщина, т. е. бессмысленное, немотивированное глумление над личностью слабого. Такой выход протестной энергии может быть подавлен, загнан внутрь промывкой мозгов и контролем со стороны командиров, но важно понять, что сама казарменная жизнь неизбежно порождает такие эксцессы. Почему и лучший способ борьбы с ней – не доводить жизнь в казарме до степени бытования сельдей в бочке или пауков в банке.

«Дедовщина в Российской армии существует не потому, что туда попадают плохие или не подготовленные к службе солдаты, а потому, что солдатам военная служба кажется бессмысленной, и дедовщина – это извращенный вариант карьерного роста и придания смысла нахождению в армии», – написал один из современных исследователей этого явления. В плане бессмысленности тут он прав на 100 %. Заумные рассуждения о глобальной смене военной парадигмы могут быть не всем понятны, но чутьем народ понимает: российская военщина, справедливо отринув реформаторские фантазии о «профессиональной армии» на фоне мирно процветающего «гражданского общества», пытается восстановить военный потенциал страны путем вливания молодого вина в мехи ветхие. Призывное рабство воспринимается сейчас как рабство не столько потому, что народец развратился, а потому что оно не адекватно будущей войне. Люди это чувствуют и всячески стараются сделать ноги из такой армии. И правильно делают.

О профессиональной армии

Второй распространенной неосознаваемой ошибкой в рассуждениях об армейской реформе я считаю отождествление профессиональной армии с контрактной.

Поскольку за время «реформ» нам предлагалось мыслить категориями исключительно рыночными, то и армия представала в проектах исключительно рыночная, наемная.

Но как бы ни расписывали прелести контрактной армии ее адепты, все равно в памяти быстро всплывают весьма неприглядные исторические образцы. Например, из фильма «Максимка», где русского боцмана спаивают, ставят его пальцем оттиск на договоре – и вот, если бы не верный негритенок, служить ему где-нибудь среди международного сброда. Так тогда принято было находить «добровольцев» для армии и флота. (При схожих обстоятельствах чуть было не стал таким «добровольцем» Михаил Ломоносов во время его обучения в Германии.) Поэтому нетрудно предсказать, что под личиной «контрактников» будут выступать разные алкоголики, тунеядцы, хулиганы и лица, скрывающиеся от правосудия, – другого контингента в «контрактной армии», как показывает история, ждать не приходится.

А между тем, есть еще один термин для обозначения профессиональной армии, вполне достойный: кадровая. Слова «кадры», «кадровый», имеют для нашего слуха несколько сакральное значение: «кадровая политика», «кадры решают все»… «Кадры» – это не сборище пропойц, решивших попробовать себя в армии, и не стая алчных «джентльменов удачи»; «кадры» – это единицы некоей глобальной системы, они учтены и пересчитаны, их опекают и при возможности продвигают достойнейших на новые должности. В общем, кадровая армия – это и есть армия в собственном смысле. Только вот что плохо: никакими рыночными отношениями в ней и не пахнет. Потому-то о таком простом, таком естественном виде военной реформы – о переходе к кадровой армии (а вкупе с системой подчиненного региональным властям всевобуча она станет и кадрово-территориальной) и не заикаются.

Выше я уже говорил о том, что современные войны – это прежде всего поединок специалистов. А поскольку специалисты готовятся не за два дня, то естественно, что именно кадровые профессионалы должны составлять армию мирного времени.

Откуда она будет комплектоваться? Ответ вполне очевиден: из Всевобуча. По результатам военной подготовки наиболее перспективным военнообязанным будет предложено стать профессиональными военными. И если кандидат согласится, то он добровольно (включая и выбор рода войск) идет в казарму, где его ждут все прелести настоящей службы: оторванность от дома, муштра и пр. – в общем то, что уже призвано сделать из него действительно настоящего солдата.

Представляете себе курсанта военного училища после первого года обучения? Вот лично я так представляю рядового кадровой армии. Который начинает реальную военную службу не абы как, а после довольно серьезной подготовки.