Читать книгу - "Грязные войны. Поле битвы - Земля - Джереми Скейхилл"

Когда Шарафа арестовывали, йеменские силы окружили также и дом Шайе. «Абдулела отказался выходить, так что они ворвались в дом и захватили его силой, избили и выбили зуб, — рассказывал Шараф. — Нам обоим одели на головы мешки, сковали наручниками и отвезли в тюрьму национальной службы безопасности, организовать которую помогали американцы». Их бросили в темные подземные камеры. Шараф вспоминал: «В течение месяца Рамадан нас примерно тридцать дней содержали в тюрьме национальной службы безопасности, постоянно допрашивая».

В течение этого первого месяца Шараф и Шайе не видели друг друга. Их перевели из тюрьмы национальной службы безопасности в тюрьму службы политической безопасности и там поместили вместе в одну камеру^[1940]. После того, как Шараф пообещал больше не рисовать карикатуры на президента Салеха, его отпустили. Шайе не пошел на подобную сделку.

Тридцать четыре дня Шайе содержали в одиночной камере, не допуская к нему адвоката^[1941]. Его семья даже не знала, где он и почему арестован. В конце концов занимавшиеся его делом юристы узнали от одного из вышедших на свободу заключенных, что Шайе содержится в тюрьме службы политической безопасности, и им удалось добиться свидания с ним. «Когда Абдулелу арестовали, то на пять дней поместили в узкую и плохо пахнущую ванную комнату. Я заметил, что один из его зубов был сломан, а другой — удален. На груди были заметны шрамы, — вспоминал Барман. — Шрамов на груди было достаточно много. Он подвергался психологическим пыткам. Ему говорили, что друзья и семья покинули его, и никто не интересовался его делом. Его пытали ложными сведениями».

22 сентября Шайе привезли в суд. Обвинители попросили дополнительного времени, чтобы подготовить дело^[1942]. Через месяц он был заперт в клетке для обвиняемых йеменского суда государственной безопасности. Этот суд был учрежден специальным указом президента и единогласно осуждался правозащитниками и борцами за свободу прессы как несправедливый и незаконный. Йеменское правительство назвало происходящее судебным процессом. «Да. Процесс был просто смешон, как и сам суд, — вспоминал Дайем из Комитета защиты журналистов. — Мне не удалось найти ни одного дела, рассмотренного этим специализированным уголовным трибуналом… которое хотя бы в малой степени соответствовало нормам справедливого процесса».

Судья зачитал список обвинений, предъявлявшихся Шайе. Он включал в себя утверждения о том, что Шайе был «медиапредставителем» «Аль-Каиды», занимался вербовкой боевиков для организации, снабжал «Аль-Каиду» фотографиями йеменских военных баз и иностранных посольств на территории страны с тем, чтобы использовать их при возможной подготовке нападений на эти объекты. «Обвинение выдвинуло против него целый ряд пунктов, — рассказал Браман. — Среди них: участие в вооруженной группе, целью которой являлось нарушение стабильности и безопасности страны; призывы к членам «Аль-Каиды» уничтожить президента Али Абдуллу Салеха и его сына; вербовка новых боевиков для «Аль-Каиды»; деятельность в качестве пропагандиста идей «Аль-Каиды», и в особенности Анвара Аулаки. Большинство этих обвинений, в соответствии с йеменским законодательством, предусматривали в качестве наказания смертную казнь». Журналистка Иона Крейг, в течение многих лет работавшая иностранным корреспондентом и регулярно публиковавшая свои репортажи из Йемена в лондонской Times, вспоминала: «Шайе медленно кружил по своей выкрашенной в белый цвет камере, улыбаясь и с недоверием качая головой»^[1943].

Когда судья закончил чтение обвинительного акта, Шайе встал и из-за решетки клетки для подсудимого обратился к коллегам-журналистам: «Они решили арестовать меня в тот день, когда я рассказал о том, как укрывают убийц женщин и детей в Абиане, когда я рассказал, где расположены жилища кочевников и гражданских лиц в Абиане, Шабве и Архабе, когда по ним собирались нанести удары крылатыми ракетами. Вы обратили внимание, как в суде вся моя журналистская деятельность была представлена обвинением против меня. Все мои статьи и интервью иностранным репортерам и новостным агентствам стали преступлениями»^[1944]. Когда охрана силой выводила Шайе из зала суда, он выкрикнул: «Йемен — это такая страна, где молодой журналист, добившийся успеха, вызывает подозрения».