Читать книгу - "Третий проект. Точка перехода - Сергей Кугушев"

Но о сверхчеловеке грезил не только Ницше. Приведем размышления русского философа Владимира Соловьева:

«…Не создается историей и не требует никакой новой, сверхчеловеческой формы организма, потому что эта форма человеческая может беспредельно совершенствоваться и внутренне, и наружно, оставаясь при этом той же. Она способна по своему первообразу или типу вместить и связать в себе все, стать орудием и носителем всего, к чему только можно стремиться…

Такая морфологическая устойчивость и законченность человека как органического типа нисколько не противоречит признаваемой нами истине — стремлению человека стать больше и лучше своей действительности, или стать сверхчеловеком, потому что истинность этого стремления относится не к тем или другим формам человеческого существа, а лишь к способу его функционирования в этих формах, что ни в какой необходимой связи с самими формами не находится. Мы можем, например, быть недовольными действительным состоянием человеческого зрения, но не тем, конечно, что у нас только два глаза, а лишь тем, что мы ими плохо видим. Но для того, чтобы видеть лучше, человеку нет никакой надобности в изменении морфологического типа своего зрительного органа. Ему вовсе не нужно вместо двух глаз иметь множество, потому что при тех же двух глазах слабость зрения в смысле буквальном устраняется посредством придуманных самим же человеком зрительных труб, телескопов и микроскопов, а в более высоком смысле при тех же двух глазах могут раскрыться «вещие зеницы, как у испуганной орлицы», при тех же двух глазах он может стать пророком и сверхчеловеком, тогда как при другой органической форме существа, хотя бы и снабженного сотней глаз, остается только мухой.

Как наш зрительный орган, точно так же как и весь прочий организм человеческий ни в какой нормальной черте нашего морфологического строения не мешает нам подниматься над нашей дурной действительностью и становиться относительно ее сверхчеловеками. Препятствия тут могут идти лишь с функциональной стороны нашего существования, и при том не только в единичных и частных уклонениях патологических, но и в таких явлениях, которые обычно заставляют многих считать их нормальными.

Таково прежде и более всего явление смерти…»

С точки зрения Соловьева, смерть отвратительна для всех: и для эгоистов, и для альтруистов. Для одних невыносима мысль о собственном конце, для вторых — мысль о смерти любимых ими людей. Перерождение смертного и страдающего человека в бессмертного и блаженного сверхчеловека — вот истинная цель. (Мы цитировали: Вл. Соловьев. «К идее сверхчеловека». Сочинения в 2-х томах — том 2-й, Москва, 1988 г.)

Ницше и Соловьев — две стороны одной медали, добро и зло в рамках понимания сверхчеловека, как человека, преодолевающего свою ограниченность. Впрочем, Соловьев делает это куда как радикальнее немца. Признавая, что природной формы человека вполне достаточно для великих свершений, для самых чудесных возможностей. Даже для бессмертия.

В человеке потенциально заключены безграничные способности и возможности — этот соловьевский завет и стал, как нам кажется, прологом к изысканиям русской фантастики ХХ века, посвященной феномену следующей за человеком расы. Позицию Соловьева приняли и принципиально отстаивали русские эзотерики Гурджиев и Успенский. Именно во взгляде Соловьева на сверхчеловека лежат истоки воззрений братьев Стругацких и Андрея Столярова на природу «грядущих за нами».

Еще раз обратимся к нашему досье. К братьям Стругацким. Откроем «Волны гасят ветер»…