Читать книгу - "Цунами 2010-х годов - Максим Калашников"

В итоге это приводит прежде всего к катастрофическим провалам в демографии и к невиданной по масштабам внутренней миграции российского населения. В более чем половине российских регионов – 47 из 89 субъектов Российской Федерации – в 2005 году наблюдалось увеличение числа умерших. Превышение числа умерших над числом родившихся в целом по стране составило 1,6 раза, а в 23 регионах – 2,0–2,8 раза. Размах вариации продолжительности жизни для населения различных регионов в 2005 году достиг почти 23 лет. А по продолжительности жизни мужчин он превысил 25 лет, варьируя от 46,4 года в Корякском автономном округе до 71,7 года в Ингушетии.

Стоит еще раз напомнить, что за последние полтора десятилетия более 46 млн человек – треть российского населения – сменили место жительства в надежде принципиально улучшить и стабилизировать свое положение. При этом продолжается скапливание мигрирующего населения в Московском столичном регионе, Ямало-Ненецком и Ханты-Мансийском автономных округах Тюменской области, в Краснодарском и Ставропольском краях. В результате плотность населения на 1 кв. км в Центральном федеральном округе составляет 57,7 чел., Сибирском – 3,9 чел., Дальневосточном – 1,1 чел. При этом отток населения в 3–4 региона Российской Федерации не только продолжается, но и нарастает. Продолжается деградация подавляющего числа городов и районов, не являющихся федеральными, региональными центрами или мегаполисами. Катастрофической стала ситуация в сельских районах. Так, на момент переписи 2002 г. более чем 8,4 % сельских населенных пунктов были нежилыми, а в 22,4 % проживало не более 10 человек.

Внутренняя миграция в единичные «острова нормальной жизни» сопровождается эмиграцией и выездом из страны наиболее квалифицированных, образованных и перспективных групп населения. Главной причиной продолжающейся «утечки умов» и общей эмиграции из страны служит отсутствие в стране иных – кроме Москвы и Санкт-Петербурга – региональных центров социально-экономического развития мирового уровня. Правда, и Москву с СПб считать центрами развития мирового класса можно считать лишь с большой натяжкой. По сравнению с Токио, Калифорнией, Пекином или Бомбеем-Мумбаи они, извините за выражение, ублюдочны. Неполноценны. В них преобладает спекулятивный тип хозяйства, резиденции сырьевых корпораций. Зато недопустимо мало процветающих технопарков и технополисов, сильных университетов планетарного значения, корпораций с высокотехнологичными производствами. Потому сегодняшние Москва и «град Петров» не могут выступать центрами притяжения стратегических групп населения – самых квалифицированных и образованных людей. Они ведь тянутся не к финансово-спекулятивному и сырьевому, а к инновационно-промышленному типу хозяйства. А потому и бегут из РФ.

Дальнейшее существование только одного безусловного центра экономической и социальной активности в Российской Федерации (Московский столичный регион) закрепляет критическую деформацию пространственной структуры страны и схемы расселения. Гипертрофированная «москвизация» выступает прямой угрозой целостности страны и уничтожает саму возможность для социально-экономического и демографического развития в подавляющем большинстве субъектов Федерации. Направление внутренней миграции и внешней иммиграции на Европейский центр и юг сохранится и будет усиливаться, если не будет осуществлена решительная государственная политика по созданию альтернативного центра или центров развития на территории Сибирского и Дальневосточного федерального округов.

Это требует коренного пересмотра государственной политики пространственного и регионального развития.

– Самое ужасное заключается в том, что череда правительств с 1992 года ничего делать для исправления такого положения даже не пытается…

– И вправду, на сегодня ключевые решения правительства и Минрегионразвития, несмотря на очевидные и разрушительные для единства и развития страны тенденции, направлены на дальнейшее усиление неравномерности регионального развития и ускорение выезда населения из депрессивных регионов!

К пространственной деградации и коллапсу приведет реализация заслушанной на заседании правительства Российской Федерации 30 июня 2005 г. Стратегии социально-экономического развития регионов Российской Федерации. Ведь в ней делается ставка на принцип поляризованного (или «сфокусированного») развития – то есть на отказ от политики выравнивания уровня регионального развития и концентрации финансовых, административно-управленческих, человеческих и других ресурсов в «опорных регионах» («полюсах», «локомотивах» роста). Также не просто бессмысленной, но и прямо вредной выглядит разрабатываемая Минрегионразвития федеральная целевая программа «Повышение пространственной мобильности населения», которая исходит из якобы недостаточной мобильности российского населения и в случае принятия выступит дополнительным эффективным механизмом обезлюдивания и опустошения Дальнего Востока, а также всех малых городов и сельских районов, составляющих более 90 % территории Федерации.

– А ведь, Юрий Васильевич, вся политика российских правительств построена по принципу социал-дарвинизма: сильному – помоги, слабого – толкни и добей. Пусть, дескать, богатые регионы становятся все богаче, а бедные – все беднее. И плевать им на то, что в перекошенной экономике сырьевого придатка богатеют совсем не те, кто занимается производством будущего. В этом отношении кабинет Фрадкова, скажем, практически ничем не отличается от правительства Касьянова. И оба они, по сути дела, продолжали политику первого «реформаторского» Правительства РФ, кабинета Гайдара 1992 года.

– Либерализм – это, увы, опасная болезнь. Оттого и нужно нам, носителям идеи развития, сплачиваться, чтобы вырвать судьбу страны из рук вот таких деятелей. Опасный разрыв между регионами РФ пока лишь нарастает. Особенно критической является ситуация, в которой оказалось население российского Дальнего Востока.

Это обусловлено прежде всего высокими расходами и относительно низкими доходами населения. Существенную роль в снижении привлекательности Дальнего Востока играет и практическая оторванность его населения от жизни «Большой Земли» (или как уже принято там говорить, «Запада» или даже «России»). Это обусловлено не только гигантскими расстояниями, но и высокими тарифами на транспортные перевозки. Они-то в настоящее время более чем в 3 раза выше тех, что были в 50—80-е годы прошлого века. Ведь тогда, в СССР, стоимость авиабилета составляла менее трети от средней месячной заработной платы. Икаждый мог несколько раз в год съездить с Сахалина в коренную Россию и обратно. А сегодня цена авиабилета превышает размер заработка вдвое-втрое! Важно отметить и общую неустойчивость жизни на Дальнем Востоке, отсутствие социальных и иных гарантий, общий неблагоприятный фон от высокой смертности и низкой рождаемости, отсутствие уверенности в завтрашнем дне. Все это также ведет к устойчивому депрессивному состоянию населения.

Кардинальное различие между ситуацией Дальнего Востока и Центра Европейской части Российской Федерации создает мощный градиент предпочтений не в пользу восточных регионов и способствует массовому выезду жителей в центральные районы или за рубеж. Начиная с 1989 г. численность уезжающих с Дальнего Востока абсолютно превышает численность приезжающих сюда. Он имеет устойчивое отрицательное миграционное сальдо. За последние 10 лет потеря собственного населения Дальнего Востока составила почти 1 миллион человек (при общей численности населения на 2002 г. – 6,5 млн душ. То есть оттуда сбежало более 12 % населения). Причем темпы сокращения населения Дальнего Востока почти вчетверо выше, чем по стране в целом. В результате плотность населения на 1 кв. км в Центральном федеральном округе составляет 57,7 человека, а в Дальневосточном – 1,1 человека.