Читать книгу - "Цель номер один. План оккупации России - Михаил Антонов"

Давайте посмотрим, как обстоит дело со справедливостью в начале нашего века в России и в мире.

Основа русского миропонимания – идея равенства, (а западного, прежде всего – англосаксонского, – идея свободы). Но абсолютное равенство невозможно в природе вообще и, в особенности, в обществе, которое устроено принципиально иерархично, на основах господства и подчинения. Его члены не только неравны по своим природным данным, но и принадлежат к разным социальным слоям, неравны в имущественном отношении и пр. Задача справедливости – устранить или предельно смягчить естественные или искусственно создаваемые проявления неравенства.

Идеальный компромисс между равенством и иерархией – это меритократия, власть достойных («по заслугам и честь»). Здесь не происхождение, не «порода», не размер капитала определяют место человека в обществе, а заслуги перед Отечеством. И возможна вертикальная мобильность: любому человеку открыт доступ к вершинам власти и культуры – в меру его дарований, усилий, признанных обществом достижений.

Русский народ (великороссы) сложился на идее служения и веками жил «боевым строем», наиболее полно воплощенным в самодержавном Московском государстве. Этот строй тогда приходилось отстаивать в борьбе с внутренними врагами, главным образом – с боярством. Позднее его подрывали прозападные императоры, против него бунтовала либеральная интеллигенция. В советский период у нас утвердился тоталитарный (пусть еще и не совершенный) строй, наиболее отвечавший русскому менталитету.

Тоталитарный строй – это строй, обеспечивавший единение народа. Тут каждый гражданин, с одной стороны, причастен к делам государства и участвует в управлении им (в определенной степени и через соответствующие механизмы), а с другой – является в той или иной мере предметом заботы со стороны государства от рождения до смерти. Организационный принцип тоталитарного строя – демократический централизм. Но в СССР, ощущавшим себя осажденной крепостью во враждебном капиталистическом окружении, где шла борьба и с внутренними врагами, «пятой колонной», начало централизации было выражено сильнее, чем начало демократизации. Сказалось тут и отставание теории, научного осмысления происходящего из-за господства химерической идеи коммунизма.

Принято считать, что Ленин и Троцкий были сторонниками мировой революции, для которых Россия была только средством к достижению этой цели, а Сталин выступал за построение социализма в одной, отдельно взятой, стране, в СССР, как бы ставя на первый план наши национальные интересы. Но это представление ошибочно. Социализм в СССР большевиками (и Сталиным в том числе) мыслился как первая фаза коммунизма, всемирного строя, мира «без Россий, без Латвий…». То есть, сталинский курс был продолжением курса на мировую революцию, только с отсрочкой во времени. Большевики-сталинцы не осознавали, что нужно созидать свою русскую советскую цивилизацию, национальную, хотя и спасительную для многих народов, соединивших свою судьбу с Россией (а когда Сталин озаботился «исторической легитимизацией» Советского Союза, он начал встраивать в советскую жизнь все подряд, взятое из Российской империи, где, по иронии судьбы, антирусского было чуть ли не больше, чем русского). Это было трагической исторической ошибкой. И все же советский строй позволил стране решить сложнейшие задачи и оказал громадное влияние на всю историю человечества в XX веке.

Советское государство было бюрократическим по форме и идеократическим по содержанию. Мы все были товарищами, в идеале братьями. Но и братья не во всем равны, и младшие слушают старшего. Тут возможен и большой разрыв в доходах, но средства производства принадлежат обществу, а дачи и прочие блага либо даются государством в личную собственность за заслуги, либо приобретаются гражданином на средства, заработанные честным трудом, но не захватываются в ходе воровской приватизации. Если бы удалось провести данный принцип в жизнь в полной мере – это стало бы максимально возможным воплощением русского принципа равенства и справедливости: власть – у представителей государства, номенклатуры, чиновников (которыми могут стать выходцы из любого социального слоя), а не у собственников. Левее такого равенства – анархия или охлократия, правее – кастовость.

Реальная жизнь в СССР была еще далека от этого идеала, но именно в советское время возможности для самореализации человека, а значит, и осуществления принципа справедливости, были максимальными за всю историю человечества. Почти вся советская правящая элита и многочисленная интеллигенция вышли из «низов», были по происхождению преимущественно рабоче-крестьянскими, что казалось невероятным для населения прочих стран.

Но вот социальные завоевания СССР остались в прошлом. В стране утвердились социальное бесправие большинства народа, коррупция, бесчинства олигархов и произвол чиновников. И потому строй жизни современной России надо признать не просто воплощением несправедливости, а еще и гигантским социальным регрессом, отступлением от ранее достигнутых высот едва ли не в каменный век. И это – регресс не только российского, но и мирового масштаба. Как замечательно сказала поэтесса Татьяна Глушкова, «был весь мир провинцией России, теперь она – провинция его». Восстановить Россию возможно, лишь устранив влияние на власть со стороны компрадорского «малого народа». Эта задача встала сегодня перед Россией и будет решаться на наших глазах и при нашем участии.

А вне России справедливости ныне еще меньше. Горбачевская «перестройка», положившая начало развалу СССР, явилась частью общемировой «перестройки». В первой половине XX века, особенно между двумя мировыми войнами, шел процесс быстрой социализации экономики, культурной и общественной жизни планеты. В 20—30-е годы на Западе возникли корпоративные и тоталитарные государства, еще не социалистические, но уже и не вполне капиталистические. Установились режим Муссолини в Италии, «Новый курс» Франклина Рузвельта в США и др., что означало новый этап исторического развития, ограничение стихии капиталистического производства и шаги к плановому хозяйству. СССР в этом смысле был уже мировым лидером, первопроходцем, прокладывавшим путь всему человечеству.

После Второй мировой войны на Западе возникло движение к «государству всеобщего благосостояния». Но наибольшая эффективность производства в масштабе народного хозяйства была все же достигнута в СССР. Она оказалась настолько высокой, а достижения советского ВПК в части создания «закрывающих технологий» столь грандиозными, что все силы мировой реакции – внешние и внутренние – были брошены на борьбу против нашей страны, и СССР был уничтожен. Силы реакции не остановились перед торможением научно-технического прогресса, лишь бы свести на нет прогресс социальный. На смену тенденции к социализации и плановому хозяйству пришло господство либерализма, социальные программы повсюду урезались.

Этот либеральный реванш есть не что иное, как, если говорить без обиняков, восстание мирового быдла (прежде всего – высокопоставленного, в лице хозяев ТНК и иных закулисных правителей Запада) против гуманистического и прогрессивного течения истории. И сама история скоро загонит это быдло обратно в норы, из которых оно выползло. Но пока тенденция к социализации заменена глобализацией по-американски, которая выливается в новый рабовладельческий строй с «золотым миллиардом» в качестве господствующего класса. Большего попрания принципа справедливости невозможно и представить.