Читать книгу - "Тупик либерализма. Как начинаются войны - Василий Галин"

Проблема заключалась в том, отмечает Г. Препарата, что в результате американской помощи «в системе денежного обращения Германии не оказалось ни единой капли ее собственных денег, в течение всего срока «золотой помощи» она дышала на одолженной крови. Теперь, когда мельница была запущена, Германии предстояло жить за счет «потока», как образно выразился Дауэс в своей парижской речи»{195}. Суть плана Дауэса была отчетливо понятна и самим американским кредиторам. Еще в мае 1919 г. В. Вильсон заявлял: «Наши экономические специалисты и финансовые эксперты… убеждены, что представленный план снабжения Германии работающим капиталом лишен здоровой основы. Как можно снабжать Германию капиталом, лишая ее собственного капитала полностью?»{196}

Германия полностью зависела от непрерывности притока иностранного капитала — это была самая настоящая кредитная пирамида. Технически, приток капиталов в Германию обеспечивала значительная разница в процентных ставках между ней и кредиторами, достигавшая порой двукратной величины.

Разница в процентных ставках по отношению к США,%{197}

В германской же экономике внешне пока все выглядело довольно благополучно. Предусмотренные планом Дауэса вливания, достигшие пика в 1927 г., привели к быстрому росту заказов в машиностроении, выпуску промышленной продукции и соответственно фондового индекса.

Но в том же году германский рынок оказался перенасыщен с одной стороны деньгами, с другой промышленной продукцией. Внутренний рынок просто не успевал их переваривать. Союзники были вынуждены приоткрыть для Германии экспортные каналы сбыта, что привело к стремительному росту иностранных заказов. Но было уже слишком поздно.

Перспективы неизбежного краха «кредитной пирамиды» беспокоили президента Рейхсбанка Шахта уже с начала 1926 г. Тогда Шахт попытался установить контроль над частными заимствованиями за рубежом, но безуспешно. Когда он пытался наладить финансовую дисциплину, правительство наоборот вводило налоговые привилегии для иностранных кредитов. Огромная долговая нагрузка привела к тому, что доля накоплений в Германии была ничтожна, а финансовые резервы практически отсутствовали. Платить было нечем.

Заказы германской машиностроительной промышленности и индекс Берлинского фондового рынка, по кварталам, 1928 г. — 100%{198}

Почувствовав угрозу J.P. Morgan, а за ним в конце 1927 г. и другие американские банки снизили кредитный рейтинг Германии. Америка в то время строила свою пирамиду. Обеспокоенный глава Федеральной Резервной системы США Б. Стронг на международной встрече представителей центральных банков на Лонг-Айленде в 1927 г. уже предсказывал, что в течение двух лет произойдет наихудшая депрессия в истории. Вопросом, по его мнению, являлось только — где это случится, в Германии или США{199}. Очередное бегство капиталов из Германии началось в 1928 г, а в 1929 г. оно приняло обвальный характер.

О приближающемся крахе «кредитной пирамиды» свидетельствовал баланс обязательств и платежных возможностей Германии. По плану Дауэса Германия должна была получить 30 млрд. золотых марок (им дали даже собственное название «Американские репарации Германии»), получила она с 1924 по 1929 г. 13,7 млрд. рейхсмарок (RM)[33], проценты по ним выросли за указанный период с 225 до 1055 млн. RM.

Импорт капитала в Германию, 1924–1935 гг., млрд. рейхсмарок{200}

Выплаты репараций с 1924 по 1929 г. составили — 7,9 млрд. марок (с процентами 9,56 млрд. марок). Примерно 40–45% этой суммы было уплачено в виде материальных поставок, остальное — за счет иностранных кредитов{201}. В итоге к 1929 г. Германия должна была ежегодно выплачивать 2,5 млрд. RM в счет репараций и 1 млрд. RM по кредитным долгам. Могла же она закрыть только 1,4 млрд. RM{202}.

ПЛАН ЮНГА

На «помощь» Германии, пришел очередной американский банкир О. Юнг[34]. «План Юнга», принятый летом 1929 г., устанавливал репарационные платежи в размере до 2 млрд. RM для первых 37 лет и 1607–1711 млн. RM для последующих 22 лет. (т.е. Германия должна была платить репарации почти 60 лет, до 1988 г.). Таким образом, в отличие от плана Дауэса ежегодные платежи Германии были несколько снижены, и одновременно определены общая сумма и сроки выплат долга. Отменялся международный контроль над бюджетом Германии и данными Германией обязательствами. Германия снова становилась хозяйкой собственных железных дорог. Заложенные предприятия освобождались от залога, а генерального агента Комиссии по репарациям сменял Банк международных расчетов в Базеле{203}.

Но главным в этом плане было значительно ужесточение взимание платежей. Ежегодные платежи требовалось выплачивать только валютой. Кроме этого, в отличие от плана Дауэса, где Закон о защите трансфертов устанавливал платежи таким образом, чтобы немецкая валюта не подвергалась угрозе, план Юнга ставил часть годовых платежей (612 млн. плюс проценты по плану Дауэса) вне законов о защите трансфертов. Часть долга могла быть возмещена в ценных бумагах и продана частным инвесторам, чтобы выручить наличность для выплат Франции, которая взамен обязывалась к 1930 г. вывести войска из Рейнской области.

По мнению стального магната Ф. Тиссена, «любой здравомыслящий человек понимал, что по плану Юнга залогом выполнения обязательств Германии становилось все ее национальное богатство… (что) означало начало финансовой ликвидации Германии… План Юнга был одной из главных причин подъема национал-социализма в Германии»{204}. По оценке историка И. Феста: «Спустя 11 лет после окончания войны этот план, казалось, издевался над идеей «семьи наций»»{205}.

Испанский исследователь А. Ритчл утверждал, что именно план Юнга обрушил германскую экономику в Великую депрессию, даже раньше, чем она приобрела мировое значение. Этот план подрывал те слабые перспективы на оздоровление экономики, которые еще оставались в Германии{206}. Немедленным следствием только объявления плана Юнга в марте 1929 г., еще до его ратификации, стал отказ внутренних и внешних кредиторов Рейхсбанку в новых кредитах, что сразу же повлекло за собой финансовый кризис[35].