Читать книгу - "Новый Макиавелли - Джонатан Пауэлл"

Впрочем, в случае со смертью Дианы проявилось не только умение Тони уловить и выразить чувства нации, но и умение с ходу понять, куда подует ветер общественного мнения, и направить этот «ветер» по нужному «коридору». На следующий день после Дианиной смерти Тони сказал мне, что теперь народ ополчится на королевскую семью и она, семья, вряд ли справится с этим негативом. Королева и ее ближайшие родственники оставались в Балморале и отказывались приспустить флаг над Букингемским дворцом на основании отсутствия прецедентов[31].

Тони поручил мне отправить во дворец наших сотрудников, в том числе Энджи Хантер, Хилари Коффман, которая, еще будучи помощницей Нила Киннока, научилась разруливать сложные ситуации, а также Алистера Кэмпбелла. В Букингемском дворце их встретили радушно, выразили желание сделать похороны масштабным мероприятием, которое смогут посетить не только избранные. Осведомились, есть ли среди присутствующих те, кто не посещал частную школу, — надеялись отыскать представителя королевского двора, по выговору не близкого элите, дабы этот представитель выступил по телевидению. Новым заданием Тони было измыслить способ надолго оставить память о Диане в людских сердцах. Одна идея, которую мы тогда не приняли, сейчас кажется очень удачной: заказчики «Купола Тысячелетия»[32]предлагали снести его и на этом месте выстроить детскую больницу имени принцессы Дианы.

Толпа на церемониальной аллее Мэлл росла; монархия раскачивалась, как во время шторма. Во вторник, беседуя с Биллом Клинтоном, Тони посетовал на неспособность членов королевской семьи улавливать настроения масс, не говоря уже о том, чтобы их выдерживать. Было передано заявление Дианиного брата, Чарльза Спенсера: дескать, хорошо бы Тони Блэру прочесть над гробом отрывок из Священного Писания, а вот принцу Чарльзу этого делать не следует. Тони говорил об особой разновидности меланхолии — «монархической», ибо члены королевской семьи самим своим происхождением пойманы в ловушку и обречены выполнять свой долг. Я еще подумал: серьезная опасность нависла над британской короной; как бы она, корона, вовсе не прекратила существование. Диану обвиняли в расшатывании монархии; пожалуй, справедливо. С другой стороны, этим расшатыванием Диана отомстила, пусть и из-под гробовой доски.

Один за другим королева приняла все советы Тони. Она согласилась взглянуть на венки, поднять и затем приспустить над Букингемским дворцом Юнион Джек, а в пятницу в своем обращении к народу назвала себя бабушкой. Пока она говорила, мониторы за ее спиной показывали сцены народного горя. Настроения изменились, и субботние похороны стали поистине трогательным действом, объединившим нацию. Я смотрел похороны на большом экране в Гайд-парке. Тони Блэру аплодировали, но настоящую овацию сорвал Чарльз Спенсер своим выпадом против СМИ и папарацци.

Дианина смерть не принесла Британии фундаментальных изменений (был момент, когда казалось, что принесет), но роль Тони в церемонии похорон запомнили навсегда. Много лет спустя Тони рассказывал, как, отдыхая во Флориде, вошел в ресторан и услышал в свой адрес от одного посетителя: «Я видел вас в фильме «Королева». Вы круто смотрелись». Для политиков реальность и фикция порой переплетаются.

Далеко не все политические лидеры могут похвастаться столь хорошо развитой интуицией, как у Тони Блэра. Например, в 2006 году Гордон Браун продемонстрировал политическую глухоту, пытаясь убедить народ в том, что является реформатором. Он предупредил Тони, что 21 июня использует речь, которую произносил, будучи канцлером Казначейства, в резиденции мэра Лондона Мэншн-хаус — дескать, чтобы все поняли, что он — новый лейборист. И каково же было наше замешательство, когда в вечерних новостях сообщили, что Браун, вместо заявления о поддержке социальных реформ, заявил о своем (согласованном с правительством) намерении поддержать план относительно «Трезубцев», которыми оснащены британские подлодки[33]. Само по себе это обязательство нас не возмутило, но ведь Гордон ни с кем не посоветовался, прежде чем делать подобное заявление. Теперь запланированные по этой теме дискуссии не имели смысла. Секретарь Кабинета, председательствовавший в Комиссии непременных секретарей, при подготовке сообщения для министров позволил себе вспышку ярости.

Вспышка имела отношение только к одному событию, а именно: в предыдущий уик-энд Гордона назвали в прессе традиционным левым, а все из-за речи, произнесенной им для Компас-групп[34]— группы давления от левого крыла. В порыве отчаяния Гордон взялся убеждать Руперта Мёрдока, что на самом деле является центристом — надеялся заручиться мёрдоковской медиаподдержкой. Гордон был уверен, что ключи от его премьерства находятся именно у Мёрдока. Результатом его заявления о «Трезубцах» стала поддерживающая редакционная статья в «Сан», а также статьи политических комментаторов Питера Ридделла и Стива Ричардса с намеками на бессмысленность дальнейшего пребывания Тони Блэра на посту премьер-министра. Впрочем, выгода оказалась чисто тактическая и сугубо краткосрочная, ибо в то же самое время Гордон крайне огорчил других министров Кабинета, вовлеченных в дискуссию, заставил волноваться военную верхушку тем, что лелеемый верхушкой аспект превратил в карту политического пасьянса, и вдобавок окончательно подорвал доверие к себе родного левого крыла.

Качества вроде пресловутых врожденных доблести и политического чутья, конечно, необходимы, но великому правителю ими одними не обойтись. Правителю нужны также компетентность, умение общаться, харизма, способность видеть ситуацию в развитии и личное обаяние. Макиавелли пишет, что новоиспеченные правители удержаться у власти «не умеют оттого, что человеку без особых дарований и доблести, прожившему всю жизнь в скромном звании, негде научиться повелевать»[35]. Таким государям необходимо постичь искусство правления, и лишь тот, «кто обладает истинной доблестью, при внезапном возвышении сумеет не упустить того, что Фортуна сама вложила ему в руки, то есть сумеет, став государем, заложить те основания, которые другие закладывали до того, как достигнуть власти»[36].