Читать книгу - "Одноразовые люди. Новое рабство в глобальной экономике - Кевин Бэйлз"

История Шири типична. Посредник — женщина, сама родом с севера, обратилась к семьям той деревни, где жила Шири, с предложением хорошо оплачиваемой работы для девочек. Родители Шири, возможно, понимали, что эта работа — проституция, поскольку они знали, что другие девушки из их деревни были отправлены на юг в публичные дома. После переговоров они получили 50 000 батов ($2000) за Шири, что составляет весьма значительную сумму для семьи рисоводов^[26]. Этот обмен начинает цепочку долговых обязательств, которые обычно приводят к закабалению девушки. Согласно контракту между посредником и родителями, прежде чем девушка может оставить работу или начать посылать деньги домой, она должна погасить долг за счет своей работы. Иногда полученные суммы трактуются как деньги, взятые в долг родителями, и девушка выступает одновременно гарантом и средством возврата платежа. В этом случае чрезмерные проценты, начисляемые на долг, означают, что шансов возврата долга за счет сексуального рабства девушки практически нет.

Начальный долг Шири в 50 000 батов быстро растет. Привезенная на юг посредником, она была продана в публичный дом, где сейчас находится, за 100 000 батов. После насилия и избиений Шири сказали, что долг, который она должна вернуть публичному дому, составляет уже 200 000 батов. Кроме того, Шири узнала о других платежах, которые она должна делать, включая ренту за комнату в размере 30 000 батов в месяц, плату за еду и питье, медицинские взносы, штрафы, если она работает не в полную нагрузку или если клиент останется недоволен.

Общую сумму долга практически невозможно вернуть, даже учитывая высокую стоимость Шири — 400 батов. Примерно 100 батов, получаемые с каждого клиента, поступают Шири для выплаты долга, уплаты ренты и прочих расходов, 200 батов идут сутенеру и оставшиеся 100 — публичному дому. При таком раскладе Шири должна обслужить 300 мужчин в месяц только для того, чтобы заплатить за комнату, и того, что остается после вычета других расходов, хватает лишь на микроскопическое снижение первоначального долга. Для девушек, которые обслуживают клиентов за 100-200 батов, долг растет еще стремительнее. Долговые обязательства удерживают девушек под полным контролем до тех пор, пока владельцы публичного дома и сутенер считают это необходимым. Насилие усиливает контроль, и любое сопротивление заканчивается избиением и увеличением долга. С течением времени, если девушка становится хорошей и покладистой проституткой, сутенер может сказать ей, что она вернула долг и позволить посылать небольшие суммы денег домой. Эта «выплата долга» в действительности не имеет ничего общего с реальными расчетами заработков и расходов, но объявляется сутенером как средство увеличить прибыль, делая девушку более покладистой. В сочетании с нечастыми визитами домой эти деньги, посылаемые семье, помогают удерживать девушку в бизнесе.

Большинство девушек в публичных домах куплены у родителей, но существуют и другие пути закабаления. По всем деревням Таиланда путешествуют агенты, предлагая работу на фабриках или в качестве домашней прислуги. Иногда они дают взятку местным властям с тем, чтобы добиться их поручительства, или оказывают помощь монахам в местном монастыре, чтобы получить их рекомендации. Соблазненные обещаниями хорошей работы и деньгами, которые дочери будут посылать домой, обманутые семьи отправляют своих дочерей вместе с агентом, часто доплачивая за эту возможность. Когда же девушки приезжают в город, их продают в публичный дом, где насилуют, избивают и запирают. Девушек просто похищают. Это особенно часто случается с женщинами и детьми, которые приезжают в Таиланд из Бирмы или Лаоса навестить родных. На автобусных и железнодорожных станциях бандиты следят за женщинами и детьми, которых можно украсть или обманом заманить в публичный дом.

Но подобный способ прямого закабаления путем обмана или похищения девушек не находится в русле экономических интересов владельцев публичных домов. Устойчиво растущий спрос на проституток, потеря девушек из-за ВИЧ-инфекций и, особенно, повышенная потребность во все более молодых девочках делают необходимым для посредников и владельцев борделей поддержание устойчивых отношений с сельскими семьями, что создает условия для покупки большего числа девочек, достигших нужного возраста. В случае Шири это означает, что ей дозволяют поддерживать связи с семьей, а также уверения, что примерно через год она будет посылать ежемесячно 10 000 батов своим родителям. Ежемесячный платеж — это выгодное вложение средств, которое может убедить родителей Шири продать других дочерей публичному дому. Более того, молодые девушки сами начинают хотеть этого, когда старшая сестра или другие родственницы возвращаются на праздники домой, привозя истории о богатой жизни в городах на центральной равнине. Сельские девушки ведут уединенную жизнь, и появление женщины лишь немногим старше их с деньгами, в красивой одежде является сильным соблазном. Они восхищаются результатами той деятельности, которую называют проституцией, имея весьма неясные представления о том, что же это такое на самом деле. Недавнее исследование показало, что молодые девушки знают о том, что их сестры или соседки стали проститутками, но когда их спрашивают, что значит быть проституткой, чаще всего они дают ответ: «Носить западную одежду и посещать рестораны»^[27]. Привлеченные этой блестящей жизнью, они не слишком возражают против того, чтобы уехать с посредником и влиться в стремительно развивающуюся индустрию секса.

По моим собственным умеренным оценкам, в Таиланде существует примерно 35 000 девочек, попавших в рабство как и Шири. Примечательно, что это лишь небольшая часть всех проституток. Действительное число проституток не известно, но несомненно много выше. Правительство утверждает, что проституток в Таиланде — 81 384, но эта цифра подсчитана, исходя из числа зарегистрированных (но все равно незаконных) публичных домов, массажных кабинетов и заведений, предоставляющих сексуальные услуги. Однако все бордели, бары или массажные кабинеты, которые мы посещали в Таиланде, были не зарегистрированы, поэтому никто из занимающихся этой проблемой не верит правительственным данным. На другом конце шкалы находятся оценки, полученные такими организациями, как Центр защиты прав детей. Эти группы утверждают, что проституток больше 2 миллионов. Мне кажется, что эта цифра слишком высока для страны с населением 60 миллионов. По моим собственным расчетам, основанным на информации, собранной в разных городах социальными работниками, занимающимися проблемами СПИД’а, число проституток составляет от 500 000 до 1 000 000.

Из этого числа примерно только каждая двадцатая попала в рабство. Многие стали проститутками добровольно, хотя некоторые — по причине долговых обязательств. Сексуальные услуги в Таиланде продаются повсюду — в парикмахерских, массажных салонах, курительных салонах и кафе, барах и ресторанах, ночных клубах и клубах караоке, публичных домах, отелях, даже монастыри оказывают подобного рода услуги. Проститутки варьируются от высоко оплачиваемых «профессионалок», которые работают достаточно автономно, через женщин, работающих по вызову или в массажных кабинетах, до превращенных в рабынь сельских девочек, таких как Шири. Многие женщины работают частично независимо в барах, ресторанах, ночных клубах — выплачивая взносы владельцу, они сами решают, когда работать, и могут выбирать клиентов. Большинство баров или клубов не могут использовать проституток-рабынь, таких как Шири, поскольку женщины часто выезжают по вызову и клиенты ожидают определенную степень дружелюбия и сотрудничества. Девочки-рабыни обслуживают самый «низкий» сегмент рынка: чернорабочих, студентов, работников, которые могут осилить плату лишь в 100 батов за полчаса. Это дешевый секс, и потребность в нем существует всегда. Для тайского мужчины покупка женщины означает почти то же, что покупка выпивки. Однако причины, по которым тайские мужчины так часто пользуются услугами проституток, не так однозначны и вырастают из культуры, истории и стремительно меняющейся экономики.